Зигфрид Ленц - Живой пример

— У нее сегодня день рождения, — холодно сказала Ирэна. — У моей сестры. Позвольте проводить вас.

Люси, погруженная в свои мысли, лежала неподвижно, словно в оцепенении, но с открытыми глазами и никак не отреагировала на повторное невнятное прощание мужчин, даже не посмотрела им вслед. Она ничего не сказала и Ирэне, когда девочка подсела к ней и повторила ей некоторые вопросы, которые записала, пытаясь разобраться, почему они вызвали у Люси протест и она отказалась продолжать интервью; и так как Ирэна никогда еще не видела Люси такой — ушедшей в себя, неконтактной, чем-то настолько пришибленной, что она даже дышала с трудом, — девочку постепенно все больше охватывал страх, с расширенными от ужаса зрачками она попятилась к двери и побежала вверх по лестнице.

Там, на втором этаже, она всем помешала, испортила игру. На тахте и кресле не просто в напряженных, но в каких-то мучительно-скованных позах сидели друг против друга, неплотно обнявшись, две пары. Ильза впилась раскрытым больше, чем надо, ртом в рот Удо, а Вера — в Армина; их губы слились так плотно, что казались сшитыми, однако при этом каждая пара бдительно следила за своими соперниками, готовая тут же отметить малейшее нарушение правил игры. Еще не был выявлен победитель, еще обе пары, присосавшись, упорно держались; может, они бы и дальше продолжали состязание, если бы Ирэна не ворвалась к ним со своими страхами. Она выключила магнитофон. К кому ей обратиться, когда их лица так притиснуты друг к другу?

— Простите, что помешала… Ильза, ты можешь меня выслушать?

Ильза спустила ноги с тахты, она прерывисто дышала — очевидно, оттого, что дыхание «рот в рот» было слишком резко прервано, — и, только постучав себя несколько раз ладошкой по груди, спросила:

— Что там стряслось? Я думала, у вас интервью в разгаре. И вообще, неужели нельзя постучать?

— Интервью отложили, — медленно сказала Ирэна и вдруг, повернувшись к остальным, добавила: — А вы уходите, прошу вас, уходите…

— Сегодня мое рождение, — произнесла Ильза с тихой угрозой в голосе. — Это мои друзья, и они здесь останутся.

Тоненькая, вся трепещущая от гнева, она подлетела к магнитофону и снова включила его, правда, несколько приглушив звук.

— Тетя Люси… — сказала Ирэна. — Прошу вас, поймите же, вам сейчас лучше уйти.

Друзья потянулись, оправили свитера, попробовали было встать, вопросительно поглядывая на Ильзу, которая не пожелала им подать никакого знака, но приняла решение:

— Вы останетесь, ведь сама тетя Люси… Да, тетя Люси даже настаивала, чтобы мой день рождения праздновался, и ты это знаешь, ты присутствовала при этом.

Разве она не говорила, что просит с ней не считаться, ее не щадить?.. Вот видишь! Значит, все остаются.

— А я прошу вас уйти, потому что тете Люси плохо, — сказала Ирэна и обернулась к сестре. — Если она не требует, чтобы мы с ней считались, это еще не значит, что мы не должны с ней считаться, верно? Спустись-ка вниз. Погляди на нее.

— Я была у нее сегодня утром, — сказала Ильза, — и знаешь, что она мне велела делать?

— Конечно, знаю, — ответила Ирэна, — она велела тебе вести себя так, будто вся эта история касается только ее одной. Но разве ты в самом деле так думаешь? Тебя это устраивает? Разве когда-нибудь подобные вещи не будут и нас касаться?

Друзья Ильзы недовольно поднялись, поеживаясь, словно на сквозняке, им явно стало неуютно, и они перемигнулись, давая друг другу понять, что приятная часть вечера уже позади.

— Кончай выступать, Ирэна, скажи просто, что ты наконец поняла тетю Люси или, может, даже решила к ней присоединиться?

— Да ты спустись, спустись, — сказала Ирэна, — и погляди, как она лежит.

— Ну как? Когда я была у нее, мы обе хохотали, — сказала Ильза.

Она кинулась к своим друзьям, растопырив руки.

— Нет, пожалуйста, останьтесь, сегодня день моего рождения!..

Но оба мальчика ловким безболезненным приемом подхватили ее с двух боков, подняли на воздух и осторожно поставили в сторонке, освободив себе путь: они решили, что день рождения окончен. Небрежные похлопывания по плечу, легкие прикосновения к подбородкам и щекам — знаки прощания.

— Приветик, старуха! Чего не добрали сегодня, доберем в другой раз.

А Ирэна все это время стояла неподвижно, она наблюдала, как они уходят, следя за тем, чтобы каждому, кто коснется ее небрежным жестом или снисходительно чмокнет в щеку, ответить всего лишь надменным кивком.

Ильза бросилась на тахту, подтянула к подбородку колени и в голос зарыдала, хотя глаза ее были сухи, но, как только гости покинули дом, как только хлопнула входная дверь, она подняла голову.