Лэнгстон Хьюз - Симпл предъявляет счет

— Почему вас так беспокоит, где президент играет в гольф? — спросил я.

— Я не считаю, что играть в гольф за пределами Свободного мира полезно для здоровья, вот почему, — сказал Симпл. — Если бы я играл в гольф там, где не могут играть десять миллионов моих сограждан, я бы вконец расстроил себе нервы.

— Если вы имеете в виду негров, то нас насчитывается шестнадцать миллионов.

— Я не считаю детей и большинство женщин.

— Ну, если вам хочется таким способом уменьшить цифру, то вы можете сократить ее еще больше. Не так уж много негров играют в гольф.

— Правильно, но негры, которые играют в гольф, должны иметь право играть везде, где играет президент, — сказал Симпл. — Мы оба знаем, что в Джорджии негру лучше не соваться туда, где белые играют в гольф. Разве что для оказания каких-нибудь услуг. Поэтому, раз уж Эйзенхаузер — президент и белых и цветных, нечего ему играть в гольф в Джорджии, где плантаторы были бы рады, чтобы я вообще не голосовал, если только это от них зависит. На Севере для игры много свободного места.

— Да, но зимой там холодно, а в гольф играют на открытом воздухе.

— И кроме того — богачи. Все говорят, что республиканская партия— партия богачей. Говорят также, что это — партия Авраама Линкольна. Не так ли? Держу пари, что Линкольна никто никогда бы не застал за игрой в гольф в Джорджии.

— Линкольн, — сказал я, — не любил гольфа.

— А также и гуфа, — сказал Симпл.

— Губернаторы некоторых штатов, как я вижу, все еще твердят, что скорее вообще упразднят всю школьную сеть, чем позволят негритянским детям учиться вместе с белыми.

— Я тоже наткнулся в газетах на подобный вздор, — сказал Симпл, ставя пивную кружку на стойку. — Важно не то, что говорят губернаторы, а то, что делают белые южане. Кое-кто из этих губернаторов испокон веку проклинает смешение рас, утверждая, будто сам господь бог отделил людей друг от друга. А едва наступит ночь, эти самые губернаторы только и делают, что занимаются смешением рас. Да что говорить, я сам ходил в школу с одним губернаторским сынком, у которого мать была негритянка. Губернаторы возражают против смешанных браков, но ни словом не упоминают о смешанном сожительстве, а это, в сущности, и есть то самое, о чем свидетельствует немалое число мулатов. Да и у вас кожа довольно светлого оттенка.

— Мы ведем разговор насчет образования, а не насчет сожительства, — сказал я. — Вам попросту хочется поддеть меня?

— О вашей мамаше я не сказал ни слова. Возможно, в вашей семье светлый оттенок завелся еще в далеком прошлом.

— Не будем углубляться. Совместное обучение — вот что должно интересовать сейчас нас. Поверьте, здравомыслящие американцы желают, чтобы все прошло гладко.

— Гладко все не пройдет, — сказал Симпл, — так как большинство американцев не способны мыслить здраво — слишком долго они мыслили шиворот-навыворот.

— Надо надеяться, что демократия всех нас научит мыслить здраво.

— Ну и надейтесь себе на здоровье!

— Так я и сделаю. Сфера демократии постоянно расширяется. Раз уж в воду брошен камешек — в данном случае решение Верховного суда относительно школ, — круги от него начинают расходиться все шире, очистительные воды заливают берега предрассудков и размывают мели нетерпимости.

— Здорово сказано!

— Разумеется, нужно какое-то время, чтобы все утряслось, но раз уж юридический барьер сломлен, то неминуемо придет час, когда все школы в нашей стране будут едиными, даже в штате Миссисипи.

— Такая утряска непременно превратится в кутерьму, особенно в Миссисипи, — сказал Симпл. — В первый же день заварится такая каша!.. Ох и смелым же должен быть цветной ребенок, который отважится пойти в это утро в школу для белых! Кое-кто войдет туда на цыпочках, а обратно вылетит пулей.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.

— Я хочу сказать, что цветные детишки войдут в школу чинно и благородно и вести себя будут примерно, да только придется им вылететь оттуда, не успев даже вымолвить: «Извините меня!» Если вы никогда не жили на Юге, вы даже не представляете себе, до чего бесцеремонны некоторые из тамошних белых. У них нет и в помине тех тонких манер, о которых пишется в книге «Унесенные ветром», а на законы, которые им не по нраву, они и вовсе не обращают никакого внимания.

— Вы, дружище, слишком давно живете на Севере, в Гарлеме, и кое о чем судите по своим воспоминаниям, а ведь им от роду уже пятнадцать-двадцать лет. Но Юг, судя по тому, что пишут газеты, изменился и с каждым днем меняется все быстрее.