Франчиск Мунтяну - Статуи никогда не смеются

Теперь здесь на стенах были развешаны снимки местных предприятий и лозунги, старательно написанные городскими художниками.

Перед кабинетом секретаря Хорват остановился, чтобы перевести дыхание. Потом легонько постучал в дверь и стал терпеливо ждать ответа.

— Да.

Хорват не спеша вошел, нарочно ступая только по ковру.

Этот церемониал он усвоил после одного случая, который не так давно произошел у него с Бэрбуцем.

Срочно вызванный в уездный комитет, Хорват ввалился в кабинет к Бэрбуцу. Тот попросил его выйти:

— Уездный комитет партии, товарищ Хорват, это тебе не кабак, чтобы так вваливаться, словно ты деревенщина. Прошу выйти и постучать в дверь. Подожди, пока тебе ответят. Вот тогда и входи. И иди только по ковру, не запачкай паркет. Ты понял?

Хорват не понял. Рассердившись, он даже не спросил, зачем его вызывали, и вернулся на фабрику. Через несколько дней на фабрику пришел Суру и зло раскритиковал его.

— У нас было очень важное заседание. Обсуждалось предложение Бэрбуца о назначении Албу начальником полиции. Мы хотели знать твое мнение. А ты надулся, как ребенок, и ушел домой. Ведь по сути дела Бэрбуц был прав…

— В свой дом я должен входить, как к Вольману? — подскочил Хорват, защищая свою правоту. — Туда, где каждый уголок…

— Именно потому, что это твой дом, ты должен вести себя, как культурный человек… Бэрбуц, конечно, поступил неправильно, что не поговорил с тобой по-товарищески… Но это не причина для подобной выходки… Ну, так что ты думаешь?.,

— Я думаю, что Бэрбуц…

— Не о нем речь… Я тебя спрашиваю об Албу… Ты знаешь его еще по фабрике, вы вместе сидели в крепости… Как ты думаешь, он подойдет для этой работы?

Хорват почувствовал себя очень неловко. Ему казалось, что если он станет критиковать Албу, люди подумают, что он делает это из зависти, потому что того назначили туда, где он сам хотел бы работать. Поэтому он сказал:

— Что ж… Албу это неплохо…

— Будьте внимательней, товарищ Хорват, вы опять ступили мимо ковра, — встретила его шуткой секретарша Суру и показала пальцем на пол.

Хорват улыбнулся. Спросил:

— Суру у себя?..

— Да, он ждет вас…

Суру пригласил его присесть в кресло у стола.

— Как поживаешь, Хорват?

«Раз он меня так принимает, значит, речь пойдет а чем-то очень важном». Хорват уселся поудобнее, откинулся на спинку кресла и ответил в том же тоне:

— Спасибо, хорошо…

Суру закурил, потом подошел к Хорвату и, пододвинув свой стул, сел напротив.

— Вот зачем я тебя позвал… Рабочие с вагоностроительного завода, из железнодорожного депо и с других предприятий очень недовольны. Им трудно приходится.

«Может быть, он хочет послать меня на другую работу. К черту! Фаркаш в десять раз лучше меня…» Хорват не успел додумать, как Суру опять заговорил:

— Им очень туго приходится. И они сердиты на рабочих с текстильной фабрики… Знаешь за что?

«Ага! Вот в чем, дело!» — вздрогнул Хорват.

— Знаю! За то, что мы получаем полотно.

— Да. Им ведь нечего просить у хозяев… Не паровозы же им просить?..

— Ну, не паровозы, конечно, но и они кое-что получают. У них бесплатные билеты, они могут ездить на поезде, сколько хотят. Мы же, с ТФВ, не можем.

— И ты думаешь, что езда на поезде может их насытить?

Хорват не ответил. В сущности он был согласен с Суру. Ведь у рабочих с вагоностроительного завода даже бесплатных билетов не было.

— Я знаю, товарищ Суру. Я сказал только то, что говорят на фабрике. Сам-то я понимаю.

— Ну, тогда хорошо… Надо сделать так, чтобы этого повода для раздоров между рабочими нашего города не существовало. Тем более что враг цепляется за это, а люди уперлись как быки.

— Да, товарищ Суру.

— Мы тут посоветовались и пришли к выводу…

— Что нам следует отказаться от полотна?

— Вот именно. Мы, конечно, хотели бы знать и твое мнение. Тебе лучше известно положение на фабрике.

— Я считаю, что…

— Не говори мне сейчас ничего. Иди на фабрику и посоветуйся с активом. Хорошо?

— Хорошо. Но будет очень трудно. До сих пор мы боролись за то, чтобы нам платили полотном, а теперь вдруг… Нет, не перебивай меня, товарищ Суру. Я знаю и понимаю всю важность вопроса. Ведь именно из-за полотна избили Герасима рабочие с вагоностроительного завода… С тех пор он стал другим, вялый какой-то…

— Он отказывается выполнять задания?

— Не отказывается. Он делает все, что надо, но и только. Работает без души… — Хорват внезапно замолчал. Потом неуверенно продолжал: — Слушай, ты не думаешь, что было бы неплохо, если бы меня сменили?.. Пусть поработает другой товарищ, который лучше разбирается во всем, яснее видит все, со стороны… Он бы и потребовал отмены выплаты полотном?..