Ингер Эдельфельдт - Удивительный хамелеон (Рассказы)

Я только что вернулась домой после ночной прогулки на велосипеде. Началось с того, что я не могла заснуть. После дождя здесь как-то влажно. И довольно холодно, а промокшие одеяла совсем не греют. Кроме того, здесь странно пахнет, наверно плесенью. Но это все не важно, мне просто захотелось на улицу, и я захватила с собой фонарик и два яблока. На улице стало необыкновенно красиво. Было, видимо, около часу, и темнота светилась каким-то неопределенным лазоревым светом, как бывает летом. Из-за туч вышел месяц. Я ехала по лесу на велосипеде и, оказавшись на возвышенном месте, увидела вдали поля, похожие на освещенное, мерцающее море, с островками из груды камней, елями и бесплодными яблонями. Меня охватило слабое головокружение. Это было действительно как море. Словно я могла нырнуть в него с вершины холма, описав широкую дугу. Мне захотелось смеяться, словно в мое тело вторглись потоки воды. Я съехала вниз к пастбищу, где стояла моя осина, и застыла перед ней, очарованная. Я подумала, что в следующий раз надо будет взять несколько фонариков и разложить их вокруг осины.

Потом мне пришло в голову, что надо бы навестить свинку. Я съехала вниз к боковой дороге, оставила велосипед и прокралась к пригорку скотного двора. Небо уже слегка посветлело, и я издалека видела, как свинка, не останавливаясь, бегает по своему загону, словно ждет меня. Я уже пожалела, что пришла. Свинка жалобно на меня смотрела, и, чтобы она не начала шуметь, я откусила кусочек яблока и дала ей. Потом еще один, потом еще. Вдруг я сообразила, что у свинки же были какие-то проблемы с пищеварением и яблоки ей, должно быть, не очень полезны. Меня чуть не вырвало — такое слабое животное, за которым столько ухаживают и которому на самом деле вовсе не предназначалось жить. Именно поэтому свинке дали отдельный загончик и отдельный домик, и теперь она бегает тут и считает себя таксой. Ухоженный выродок.

Так как свинка вызвала у меня отвращение, которое мне совершенно не хотелось ощущать, я ушла с пастбища и поехала быстрее домой, чтобы согреться и отдохнуть.

У меня в сарае теперь есть кухня с примусом, несколько пакетиков растворимого супа и еще какие-то продукты, которые я купила в городе. Ужинаю я, конечно, вместе со всеми, но днем никого нет, а меня как-то совсем не тянет заходить в дом. Я перенесла часть вещей из моей комнаты книги, стул и зеркало. Что касается музыки — тут я довольствуюсь плейером. Макинтош я оставила дома. Мне кажется, было бы полезнее, если бы люди тратили больше времени, чтобы выяснить, что можно сделать нашим собственным умом, так сказать, самостоятельно. Я где-то слышала, что в мозге столько же индивидуальных клеток, сколько звезд в космосе. Работая с компьютерными программами, играми и тому подобным, мы учимся использовать наше сознание определенным способом и заковываем его, так же как мы делаем с «богом». Поэтому я и решила, что мои мысли этим летом должны витать в свободном калейдоскопе. В большой игре, настоящей игре.

Образы сменяют один другого, особенно перед сном они приходят без приглашения и совершенно отчетливые. Это образы Серебра. Прошлой ночью явился лес, похожий на буковый, весь в серебре. Это было бы в общем-то вполне осуществимо на самом деле. На высокие пьедесталы можно было бы поставить разные серебряные предметы. Мне даже являлись названия: «Сердце Камня», «Направляющая Нить» и «Тайная Валюта». Но что за предметы будут лежать на этих пьедесталах, я еще не знаю.

Посреди серебряного леса стоит серебряная лохань с совершенно чистой водой. К ней медленно подходит единорог и смотрит на свое отражение в воде.

В принципе лучше было бы использовать белую лошадь с искусственным рогом из стеклянного волокна, например. Вот только вопрос, как его приделать. Наверное, стоило бы обрызгать всю лошадь серебряной краской. Мысль о том, что это когда-нибудь удастся осуществить, привела меня в восторг.

Это совершенно нелепо, но я беспокоюсь за свинку. А вдруг она действительно умерла от яблока? Вообще-то она должна была уже давно умереть.

К сожалению, я не могу не подумать о Зеде и не поинтересоваться, чем же я его так напугала. Я сейчас много думаю о том, что такое забывчивость. Как это происходит, когда человек переживает случившееся. Я так понимаю, есть два способа — либо человек вытесняет что-то из сознания, либо учится стойко смотреть на все. Если человек что-то вытесняет, то тускнеет ясность оставшихся воспоминаний, всех жизненных переживаний. Если же, напротив, человек пытается смотреть на все ясно, раз за разом, то неприятное воспоминание постепенно теряет свое значение, так омерзительная сцена в фильме становится менее ужасающей, если посмотреть ее несколько раз. Я начала тренироваться думать о Зеде, подобно тому как человек учится ходить по раскаленным углям. Я вижу Зеда перед собой и пытаюсь чувствовать себя спокойно. Зед, Серебро — это я. Это меня ты выбросил из своего лета. Однажды ты услышишь обо мне и о том, что я сделала. Может, ты и не поймешь, что Серебро — это и есть та, которую ты прогнал, которую ты не увидел. Много ли ты вообще видишь.