Земовит Щерек - Семерка

Водила бусика, как и все остальные водилы бусиков, был молодым, с легонькой, тоненькой бородкой, в обтягивающем свитерке, в черных спортивных ботинках, притворяющихся элегантными, и вообще был «тип-топ». Вообще-то говоря, выглядел он, как и все остальные водители бусиков от Армении до Мурманска и от Владивостока до Албании. На спинку кресла он повесил кожаную куртку, запускал какие-то танцы-шманцы, под которые раскачивался, а с зеркальца заднего вида у него свисала запаховая висюлька в виде голой бабы. Из Енджеюва он выкатил так, что люди на сиденьях с подстилкой в какие-то сине-желто-голубые полосы, какие-то мужики в темных куртках и таких же темных шапках, какие-то тетки в темно-розовых пальтишках, какие-то девицы с эмпэтройками в ушах, пацанчики в куцых курточках едва-едва удерживали вертикальное положение.

За окном было черно и мокровато, лишь время от времени темнота эта превращалась в желтый отблеск, когда мы проезжали мимо фонаря, либо же сияла красным, желтым, а потом и зеленым светом.

Водила все время болтал в радиостанцию.

— Стою, курва, стою, — ревел он в микрофон, — ситуация хуевая, только и скажу, сушилочка, курва, за сушилочкой, у мусоров операция Лампадка проходит, так что держите ушки на макушке, я видел одну черную инсигнию, что приебалась к какому-то мужику в бэхе, еду, курвы, еду, только осторожным надо быть, только, похоже, сегодня во всей стране не слишком весело, не, не, не!

Мигали зеленые дорожные указатели, желтые дорожные знаки с красной обводкой, блестел черный асфальт. Не имея понятия, зачем, скорее всего, от скуки, ты глотнул оранжевого эликсирчику из ведьминского сундучка. Наверное, потому что у тебя голова болела, потому что депрессия заебала, потому что национальная трасса номер семь такая тривиальная, и потому что ехал ты по ней уже миллион раз, и потому что Варшава, в которую едешь, по сути своей тривиальна и скучна, и вообще, неизвестно еще, когда ты до той Варшавы доедешь, потому что бусик едет только лишь до Кельц, а потом придется выискивать другой какой-нибудь транспорт, и что завтра ты будешь по той же Семерке возвращаться, и это тоже будет тривиальным, что ты вернешься в Краков, в котором спрятался от Польши, но, что ни говори, это уже не будет просто таким, обыденным. Опять же, еще и этого эликсира напился. И теперь ты глядел на грузовые машины, едущие с противоположной стороны, водилы которых все чаще монтировали себе в кабинах светящийся крест, который в Польшу пришел — как ты подозревал — из какой-нибудь Сербии или Хорватии, во всяком случае — с Балкан, с места стыка цивилизаций, где все ихние Бранки, Мирославы, Вуки и Здравки должны были доказать, что они никакие не Ахмеды, Али, Измаилы, Эмиры и Хусейны. А поскольку выглядит штука круто, так крест и у нас принялся.

Водила гнал, как сумасшедший. Обгонял хуже какого-нибудь варшавяка. По третьей, четвертой полосе… по сорок четвертой…

— Коллега, — обратился к тебе дружбан, который уселся на сидении рядом с тобой. Черная шапка, темная куртка, кашне, на глаз — нормальный такой провинциал. С отклонением в сторону гопничества, вот только чем в настоящее время, пришло тебе в голову, является гопничество. — Знаешь, кто ездит на тех черных инсигниях?

— Те же самые, — задал ты ему встречный вопрос, — которые в свое время ездили на черных волгах?

— Шоб ты знал, — покачал тот головой. — Те же самые.

— Но точно те же самые?

— Насчет точно, так наверняка нет, — сообщил тот, — потому что направления меняют. Ветер дует то с одной, то с другой стороны. Но суть та же самая.

— А не должны ли они ездить, скажем, на черных майбахах? — спросил ты. — Ведь инсигния, чего там говорить, — не такое уж и эксклюзивное авто.

— А они перепозиционировали бренд, — сказал дружбан. — Когда-то опель ассоциировался с автомобилем для низшего среднего класса, но сейчас сменили линию, внешний вид и имеют теперь новый тарджет. Ты видел ту рекламу опеля инсигнии с тренером Боруссии?

— Нет.

— Короче, там стюардесса в самолете, как раз между салонами бизнес-класса и бюджетным, находит ключики. Поднимает, глядит, на ключиках эмблема Опеля. Ну, такая молния в кружочке. Кстати, а ты знаешь, что это означает? Ну, эмблема Опеля?

— Нет, — ответил ты. — Кружочек — это, наверняка, буква «О», от слова «Опель», ну а молния — просто молния.

— Это означает «блицкриг», — рассказывал тот. — «Молния» по-немецки, это Blitz . А блицкриг в Польше был выигран как раз, благодаря тому, что у немцев было много грузовиков марки Опель блиц, и на которых они могли быстро перемещаться. И потому-то как раз и блицкриг. После войны они эмблему не поменяли и продолжают с ней ездить. Все продолжают, что ездят на опелях. И поляки тоже. С символом блицкрига на капоте [216].