Морли Каллаган - Подвенечное платье [Сборник рассказов]

— Пришла молодая женщина и желает вас видеть, отец. Она, наверное, от больной.

— Она спрашивает именно меня? — переспросил отец Макдоуэлл, чуть надтреснутым голосом.

— Ну, конечно, отец. Она желает видеть только вас и никого больше.

Он вышел в прихожую, где сидела женщина лет тридцати; у нее были очень красивые карие глаза, тонкие черты лица, с которыми так не вязались квадратные плечи темного пальто с серым волчьим воротником; она прикладывала к глазам носовой платок.

— Добрый вечер, отец, — произнесла она. — Моя сестра тяжело больна. Я хочу, чтобы вы пришли к ней. Нам кажется, что она умирает.

— Успокойся, дитя мое. Что с сестрой? Говори громче. Я едва слышу тебя.

— У моей сестры воспаление легких. Доктор придет к ней через час. Я бы хотела, отец, чтобы вы ее соборовали.

— Так, так. Но ведь она еще не отходит? Не буду делать ей сейчас полное помазание. Может, этого и не потребуется. Пойдем с тобой, приму у нее исповедь.

— Отец, мне, наверное, следует вам все рассказать. Муж сестры не позволит вам повидаться с ней. Он не католик, да и моя сестра давно уже не ходила в церковь.

— Ну, это не имеет значения. Думаю, он разрешит мне поговорить с ней, — произнес отец Макдоуэлл и пошел одеваться.

Когда он вернулся, женщина сказала ему, что ее зовут Джейн Стэнхоуп и что ее сестра живет совсем недалеко, всего в нескольких кварталах от дома священника.

— Мы пойдем пешком, и ты по, пути мне расскажешь о своей сестре, — предложил отец Макдоуэлл и нахлобучил свою черную шляпу, из-под которой во все стороны торчали пучки белых прямых волос. Вместе они вышли на улицу.

Вечер был мягкий и ясный. Мисс Стэнхоуп не спеша шагала по тротуару, потому что грузный отец Макдоуэлл не мог идти быстро. Он шел так, словно каждый шаг причинял ему боль, хотя на ногах его была пара огромных, мягких, специально сделанных по заказу, бесформенных башмаков.

— Итак, дитя мое, расскажи-ка мне все о своей сестре, — заговорил он, тяжело дыша, но голос его звучал кротко и, казалось, в нем никогда не послышатся нотки негодования.

Мисс Стэнхоуп ответила, что ей, собственно, не о чем даже рассказывать. Ее сестра вышла замуж за Джона Уилльямса два года назад. Джон — славный и трудолюбивый парень, только очень уж ненавидит всех верующих.

— Наша семья порвала всякую связь с Эльзой после того, как она вышла за него замуж, хотя я и навещаю ее, — мисс Стэнхоуп почти кричала, стараясь, чтобы отец Макдоуэлл мог ее хорошо слышать.

— Счастлива ли она со своим мужем?

— Очень счастлива, отец. Что правда, то правда.

— А где он сейчас?

— Сидит у ее постели. Я убежала, так как подумала, что он вот-вот разрыдается. Он сказал, что, если я осмелюсь привести священника хотя бы к дому, он свернет ему шею.

— О боже! Ну, ничего. А сестра хочет меня видеть?

— Она сама попросила меня сходить за священником, но она не хочет, чтобы Джон знал о ее просьбе.

Свернув в боковую улицу, они остановились у первого многоэтажного дома, и старый священник стал взбираться по лестнице вслед за мисс Стэнхоуп. Он с трудом переводил дыхание.

— Ох, хо-хо, никак не становлюсь моложе, ни на один божий день. Подумать только, как могут подвести человека ноги, — с трудом произнес он.

Стуча в дверь, мисс Стэнхоуп умоляюще глядела на старого священника, как будто пыталась упросить его. не обижаться на то, что может произойти, но тот только улыбался. В узеньком коридорчике старый священник выглядел сейчас особенно огромным. Он утирал голову носовым платком.

Дверь открыл молодой человек в белой рубашке без воротничка, с копной густых, черных, вьющихся волос. Сначала его лицо отразило недоумение, потом, когда он заметил священника, глаза его засверкали от возбуждения, словно он обрадовался тому, что ему представился случай уничтожить его своей ненавистью.

— Что это означает, Джейн? — произнес он. — Я говорил, чтобы ты не смела приводить сюда священника. Моя жена не желает его видеть.

— О чем это вы говорите, молодой человек?

— Вы здесь не нужны!

— Говорите громче. Не бойтесь. Я малость туговат на ухо, — радушно улыбнулся отец Макдоуэлл.

Джон Уилльямс был смущен неожиданной глухотой священника, но с места не двинулся и продолжал с мрачной решимостью загораживать вход, словно ожидал, что священник обрушит на него свои проклятия.

— Поговорите с ним, отец, — произнесла мисс Стэнхоуп, но священник, казалось, не слышал ее; по-прежнему улыбаясь, он стал протискиваться в комнату.