Арно Зурмински - Йокенен, или Долгий путь из Восточной Пруссии в Германию

- Ты что там копаешься рылом в дерьме? - смеялся Петер, тряся Германа.

Но Герман продолжал таращиться в землю.

- Ты! Они сейчас уедут!

Петер сел рядом, стал уговаривать Германа, будить его. Ничего не помогало, и Петеру пришлось пойти за матерью. Вдвоем они донесли его до поезда, задвинули в вагон, как когда-то задвигали старую Воверишу, положили на старое место в углу. Подождем. Очнется.

- Эй, вставай! - сказал Петер. - Едем по Берлину, а ты тут дрыхнешь!

Он тряс Германа, пока тот не проснулся. Герман потер глаза. Тошнило и раскалывалась голова. Было темно.

- Это Берлин?

- Говорят же тебе, - сказал Петер. - Мы уже час как едем по городу.

Поезд шел дико медленно, как будто по бесконечным строительным площадкам и наскоро наведенным мостам. Через равномерные промежутки сквозь щели вагона падал свет тусклых станционных фонарей. Герман собрался с силами, сел и стал через узкую щель смотреть в темноту ночи.

Берлин. В небо вздымаются уцелевшие стены домов, через оконные проемы светятся звезды - печные трубы, ничем не поддерживаемые, торчат среди развалин, как пни засохших деревьев. Глубоко внизу свет из подвального окна, заваленного горой обломков. Перекресток без людей, но с аккуратно сложенными в штабель кирпичами на тротуаре.

- Смотри, вон идет трамвай, - сказал Петер.

Действительно, прямо под ними через поле развалин шел трамвай, освещенный и даже прилично заполненный.

- Первый трамвай в моей жизни, - пробормотал Герман.

- В Кенигсберге тоже были, - заметил Петер.

- Но я еще не был в Кенигсберге.

- Трамвай идет быстрее, чем наш тихоход, - возмутился Петер.

На самом деле, трамвай догнал товарный поезд, обогнал его и задержался только на следующей остановке.

Километры и километры развалин. И где только живут люди?

- А здорово здесь намолотили, - заявил Петер.

Герман молчал. Неужели так выглядит вся Германия - бедная Германия?

- Если мы останемся в Берлине, будет фигово, - продолжал Петер. - Среди этих камней ничего съестного не найдешь.

В противоположном углу вагона кто-то рассказывал о своих родственниках, живших в Берлине, в районе Фронау. Нужно будет к ним зайти.

Неожиданно возник вокзал, практически полностью сохранившийся и хорошо освещенный. К противоположной стороне платформы подошел трамвай. Полон прилично одетых людей, смотревших на их товарняк так, как будто это прибыл груз диких зверей из далекой Азии.

- Пожалуйста, сто метров вперед... потом направо... Увидите надпись "Временное убежище", спуститесь вниз.

- Мы туда надолго? - осведомился кто-то из поезда.

- Только на эту ночь, - ответил железнодорожный служащий. - Утром поезд пойдет дальше. Дальше на запад или в Тюрингию.

Но сначала нужно было попасть в это убежище. Перед ним стояла очередь длиной не меньше, чем от йокенского трактира до мельницы. Регистрация. Две девушки у входа записывали фамилии.

Герман втиснулся в очередь, встал перед какой-то незнакомой женщиной.

- А ты чей, мальчик? - спросила она.

- Я один, - сказал Герман. - Моих родителей здесь нет. Их забрали на работу в Россию.

- Ну, из этих-то никто и не вернется, - сказала незнакомая женщина. Кого забрали, те уже все погибли.

- Мои родители не погибли! - закричал Герман так громко, что все обернулись. - Они работают в России, а когда закончат, вернутся обратно в Германию.

Тут вмешалась мать Петера, сказав женщине что-то, чего Герман не понял.

- Хорошо, хорошо, мальчик! Когда в России работа закончится, они вернутся.

Две девушки усердно трудились в конторе. Записывали все. Фамилию, имя, место рождения. Наконец, они прошли. Убежище встретило их уютным теплом и настоящим туалетом, в котором пугающе громко шумела спускаемая вода. В умывальной длинный ряд кранов. Некоторые непрерывно текли.

"Вода в кранах горячая!" - обнаружил Петер. Они отправились осматривать убежище, хотели увидеть все, что там есть. Ого, даже кухня! Но на ночь кухня была закрыта. Ну ладно, утром наверняка дадут что-нибудь поесть. В одиннадцать одна из девушек выключила свет. Время спать. Можно вытянуться на замечательно мягких соломенных тюфяках, устилающих пол. Темно. Только красноватый свет от вывески "Временное убежище" падает от входа на бодрствующих и спящих. Трудно заснуть в таком убежище. Герман лежал без сна, смотрел на красный свет перед входом и вспоминал разговор с женщиной в очереди. Ее слова не выходили у него из головы. Было слышно, как в конторе смеялись девушки, звонил телефон. Герман ощупью перелез через спящих. Прошел так тихо, что даже Петер не заметил. Он постоял перед конторой, прежде чем собрался с духом, потом вошел, не стучась.