Эптон Синклер - Широки врата

— Нет, они читали о вас в нацистской прессе. Они скорее подумают о семье Робинов.

— Сколько денег вы можете эффективно использовать в настоящее время?

— Я не ожидала такого вопроса. Два или три тысячи марок за раз, я думаю.

— И как часто?

— Мы могли бы их тратить каждый месяц, если бы они у нас были.

«Ладно», — сказал он, — «вот кое-что для начала». Он достал из кармана пакет с несколькими тысячами марок и сунул ей в руку. «Не сделайте ошибку, и не тратьте всё сразу», — предупредил он. — «Трата денег бросается в глаза, и чем больше сумма, тем больше риска. Я не хотел бы стать причиной глотка содержимого из этого флакона».

В течение полутора лет, пока Ланни Бэдд вёл двойную жизнь, его беспокоила мысль, что о нём думают его друзья в Берлине. Тут уж ничего не попишешь. Но он хотел сделать исключение для этого одного товарища. «Послушайте, Труди», — сказал он. — «Пройдёт вероятно много времени прежде, чем я увижу вас опять, и есть вещи, которые я хочу, чтобы вы ясно поняли».

Он вернул ее в прошлое на тринадцать лет назад, в первые дни нацистского движения, когда Курт Мейснер представил его сыну главного лесничего Штубендорфа, молодому энтузиасту, который стал загружать его нацистской литературой, а позже взял его на встречу с Гитлером. Год назад он взял его во второй раз. Труди сказала, она читала об этом визите в газетах. Все товарищи знали о нем.

«Конечно, они предполагают, что я ренегат», — отметил он.

«Они не знают, что и думать», — ответила она. — «Они знают, что вы спасли Фредди Робина».

— Пусть они остаются в неведении. Вы знаете, как я делаю свои деньги. Для этого я должен встречаться с лицами у власти. В Мюнхене я привёз одну из картин Дэтаза Гитлеру. Этот факт принёс мне целое состояние, которое я выручил от продаж, а также от возможности ходить туда, куда мне вздумается, и встречать нужных людей в Германии. Это мир, в котором мы живем. Все, что я хочу, это быть уверенным, что вы это понимаете, и что независимо от того, что я делаю, вы не будете сомневаться в моей честности.

— Я обещаю это, Ланни.

— В процессе моей деятельности, чтобы помочь семье Робинов, я удостоился чести личного знакомства с генералом Герингом. Я, оказалось, ему понравился, я восхищался его удалью, а он находил удовольствие в её демонстрации. Это может стать полезным когда-нибудь.

— Это звучит совершенно фантастически, Ланни.

— В каждой революции и в каждой войне бывают люди, играющие двойную роль и имеющие дело с обеими сторонами. Мне это не нравится, но я начинаю понимать, какие возможности это даёт. Мой отец начинает производство самолетов, и он ожидает помощи от меня. Я в свою очередь могу оправдать себя, используя его в своих целях. Я не хочу говорить больше об этом, но хочу быть уверенным, что ни при каких обстоятельствах, вы не упомяните о вашей связи со мной или о том, какую роль я играю.

— Я умру прежде, чем я это сделаю, Ланни.

— У меня есть идея, которая может оказаться стоящей и о которой я хотел посоветоваться с вами. Вы знаете, что жирный генерал захватил дворец моих еврейских друзей, и среди награбленного были прекрасные картины. Случилось, что Золтан Кертежи и я выбирали почти все эти картины. На них можно легко найти покупателя в Америке. Это могло бы принести несколько миллионов долларов, а комиссия составит десять процентов. Это является одним из способов, с помощью которых я мог бы получить крупные суммы денег для вас. И мне будет приятно уговорить старомодного тевтонского барона-разбойника вложить деньги в его собственную погибель.

«Knorke!» [36] Превосходно (нем.) — воскликнула женщина.

— Есть один недостаток этого плана, Геринг получит девять марок на каждую марку, которую получу я. Таким образом, я помогу нацистам гораздо больше, чем нанесу им ущерб. Ведь он может использовать эти деньги, чтобы купить самолеты моего отца?

Труди долго думала, прежде чем ответить. — «Он купит самолеты на деньги немецкого народа, никогда на свои собственные. Для себя он строит грандиозное поместье на полуострове Северного моря. Он жадная свинья, и я не верю, что он даст хоть пфенниг правительству, он заберёт себе всё, что сможет».

— Тогда ему можно предложить продать картины?

— Если он захочет продать их, он может сделать это и без вашей помощи, разве это не так?

— Да, без сомнения.

— Ну, тогда, пусть тратят всё, что ему заблагорассудится для своего собственного удовольствия, а мы будем использовать нашу долю, чтобы рассказать немцам, как живут их лживые лидеры.