Эптон Синклер - Широки врата

Ланни не прожил бы всю свою жизнь на Ривьере, не зная все о том, какая существует ловушка для человеческого разума и духа. — «И так ты собираешься оплачивать его карточные долги!»

— Я дал ему хорошую взбучку, и он поклялся, что не будет играть снова. Но это трудно, когда все ожидают этого от тебя. Можно потерять много денег даже при игре в бридж.

Ланни знал это. Он знал, что подрывает светские общества. Некоторые наслаждались деньгами и праздностью, и они устанавливали очень высокие стандарты. А публика пожиже пыталась им подражать в одежде, развлечениях и в тысячах форм экстравагантности. В результате у толп людей появлялась потребность в деньгах, и они были готовы к любым непристойностям, чтобы получить их. Но Ланни был здесь не для того, чтобы читать проповеди, поэтому он попросил: «Расскажи мне о характере Витторио».

— Я думаю, что где-то в нем сидит приличный мальчик, но до него трудно добраться. Я боюсь, что ты прав, что он получил безобразное воспитание.

— Всё идёт от извращенного философа Сореля, который установил культ насилия и анти гуманности. Эти молодые фашисты желают захватить мир, и никто не может остановить их, никто не может устыдить их. Они полные материалисты.

— Витторио это отрицает. Он настаивает на том, что они являются настоящими идеалистами, потому что они сталкиваются с тем, что жизнь есть борьба. А они собираются вместе и побеждают, потому что они этого заслуживают.

— Каждая банда делает так. По крайней мере, та, которая преуспевает. Вопрос, который я должен определить, является ли Витторио лояльным гангстером или он больше заинтересован в своем личном успехе. Ты можешь узнать, сможет ли он быть полезным для меня во франкистской Испании, и я бы хорошо заплатил ему за его помощь, но если он настоящий фанатик, он оттолкнет мою взятку и, возможно, даже выдаст меня. Я не могу коснуться этой темы, пока я не буду уверен в нём.

«Позволь мне справиться с этим», — сказала Бьюти. — «Это будет естественно для меня поговорить с Марселиной об Альфи, я выясню ее отношение, и, возможно, она расскажет мне о Витторио».

Так началась странная четырехсторонняя семейная интрига. Ланни и его мать полностью доверяли друг другу, но Марселине они доверяли меньше, а Витторио совсем не доверяли. Позже они обнаружили, что Марселина и Витторио жёстко ограничили доверие друг к другу. Марселина считала себя обиженной, потому что ни ее брат, ни ее мать не давали ей столько денег, сколько ей нужно, а ещё они пытались поставить ограничения на то, что они давали. Витторио заставлял ее получить больше и обвинял ее, что она оставляла себе слишком большую долю. У них были ссоры, а затем примирения, потому что они были страстно влюблены друг в друга, и это было одним удовольствием, которое было бесплатным.

Пятый член семьи, мистер Дингл, порхал, как привидение по этой сцене. Физически круглолицый, румяный и седовласый старик не был похож на привидение. Но для него было странно позволить всем быть в одиночку и как бы даже не знать, что происходит вокруг него. Ланни давно пришел к выводу, что он был наблюдателен и понимал странные причуды человеческой природы. Но он никогда не вмешивался, и если он делал замечание, то делал это каким-то косвенным образом, так что если вы не знали его хорошо, то никогда бы не догадались, что он намерен сделать.

Судьба представила Парсифалю Динглу фашистского зятя, новое явление, и, возможно, самую трудную задачу, которую Новая мысль когда-либо должна решить. Капитано отвергал в принципе все эти спиритические идеи, которые Парсифаль сделал центром своего существования. Столкновение двух противоположных философий представляло собой психологический спектакль, который Ланни хотел бы остаться и посмотреть. Молодой аристократ, воспитанный как убийца и циник, был продуктом старой культуры с ее только что возобновленной порочностью. Старик, родившийся в прериях, родители которого жили в землянке, был самоучкой, иногда совершавшим ошибки на своем родном языке, не говоря уже о его французском языке. Витторио смотрел на него как на урода и, возможно, как на ненормального, чья единственная польза заключалась в том, что он имел влияние на Бьюти, хранителя кошелька.

Парсифаль, с другой стороны, смотрел на Витторио, как на божье дитя, которого надо не критиковать, а просто любить. Витторио ни в коей мере не хотел быть любимым Парсифалем, и действительно счёл бы это наглостью. Но Парсифаль продолжал бы любить его, и когда-нибудь, с Божьей помощью, в душе Витторио начнут происходить изменения. Он поймет, что любовь божественна, и что она бесконечна и единственная вещь во Вселенной, которая действительно важна. Гораздо важнее, чем убивать людей или даже строить империю!