Сомерсет Моэм - Покоритель Африки

Впрочем, он же сказал Джорджу, что тот может спастись, если хватит мужества. Проявит ли юноша смелость — эту единственную добродетель негодяев?

Лишь через шесть месяцев появились первые новости об экспедиции Алека Маккензи, и тогда же Люси получила от него письмо, в котором сообщалось о смерти брата. Та ненастная ночь оказалась последней для беззаботного Уокера и для Джорджа Аллертона, однако судьба вознаградила Алека за беспримерную храбрость, и работорговцам был нанесен тяжелый удар, оказавшийся впоследствии смертельным. Письмо его было вежливым и серьезным. Он понимал, что причиняет Люси нестерпимое горе, которое не смягчить никакими словами. Единственным утешением для девушки могло служить то, что столь драгоценная жизнь была отдана за благородное дело. Теперь, когда Джордж единственным возможным образом отвел беду, которую навлекло на отряд его преступное легкомыслие, Алек был решительно настроен выбросить прошлое из головы. Будет только справедливо позабыть пагубную слабохарактерность юноши — в памяти Алека останутся лишь его обаяние и безоглядная любовь к сестре.

Месяц пролетал за месяцем, засуху сменил сезон дождей, и наконец Алек мог сказать, что добился своей цели. Его долгий труд был вознагражден, и он стоил потраченного времени, денег и жизней. Маккензи очистил от работорговцев территорию, превышающую по площади Соединенное Королевство, и заключил с вождями независимых племен соглашения, по которым они переходили под протекторат Великобритании. Оставался всего один шаг: права на покоренную территорию должны были вернуться от «Восточноафриканской компании» к государству, после чего ее можно будет присоединить к империи. С этой-то целью Маккензи теперь и вступил в переписку с руководством компании и ее уполномоченным в Найроби.

Однако судьба словно вознамерилась лишить Алека заслуженных лавров: по пути в Найроби они с доктором Адамсоном заболели малярией. Несколько недель путешественник был на грани смерти. Даже его крепкое здоровье не выдержало, и сам Алек считал, что конец близок. Отряд возглавил Кондамин — один из сотрудников компании, — и Маккензи передал ему последние указания. Лежа в своей походной постели, он ждал смерти, а верный мальчишка-суахили отгонял мух. Алек много отдал бы, чтобы увидеть, как воплотятся в жизнь его планы, однако судьба, очевидно, рассудила иначе. Его беспокоило одно: как бы правительство не упустило предоставленную возможность. Пришло время вступить во владение землями, которые он усмирил: авторитет белого человека сейчас высок как никогда, никаких препятствий больше нет. Алек внушил Кондамину, как важно донести это до властей, поскольку рассчитывал, что тот станет помощником уполномоченного в Найроби. Этот пост наверняка предложили бы ему самому, однако должностные рамки были не для Алека — он свое дело сделал. Если все сложится, то его смерть значения не имеет.

А потом он подумал о Люси. Поймет ли она? Теперь у Люси есть причина им гордиться. Она будет горевать. Нет, Алек не рассчитывал, что она его любит, — но сам был счастлив, что любил, и жалел, что не сможет рассказать, как много думал о ней все эти трудные годы. Ужасно сознавать, что они вряд ли увидятся, что он не сумеет поблагодарить Люси за все. Благодаря ей в жизнь Алека вошла красота — и за одно это он был ей признателен. Тайну же смерти Джорджа он унесет с собой в могилу: ведь Уокер мертв, а Адамсон — единственный, кто мог бы пролить на нее свет — язык распускать не привык. И Алек, слабея с каждым днем, думал, что так будет только лучше.

Однако Кондамин не мог смириться со смертью командира. Четыре года Маккензи командовал отрядом, и люди оценили его по достоинству. Кому-то он мог показаться грубоватым и неприятным, одних пугала его молчаливость, других злила строгость — спутники же не сомневались в выдающихся качествах Алека. Проведя рядом какое-то время, невозможно было не поддаться его величию. Дикари боготворили Маккензи потому, что знали ему истинную — высочайшую цену. Белых же он привязывал к себе узами, от которых невозможно освободиться. Алек никогда не просил человека о чем-то, чего тот не вызвался бы сделать сам. Если его затея не удавалась, всю ответственность он брал на себя; успех же всегда приписывал тем, кто исполнял его приказы. Его призывы быть бесстрашными и терпеть невзгоды было нетрудно исполнить, ведь Алек сам подавал пример твердости и отваги. Всякий стыдился собственных слабостей, видя его честность и справедливость. Все знали, что благополучие последнего из носильщиков для Маккензи важнее собственного, а его сострадание к больным было и вовсе безгранично.