Мишель Фейбер - Сто девяносто девять ступеней. Квинтет «Кураж»

— А я испугался, что ты больше не хочешь со мной встречаться, — сказал Мак в понедельник, когда они все-таки встретились в кафе в Морской Миссии. В общем, свидание состоялось, хоть и с опозданием на двое суток.

— Спасибо, что ты пришел. — Шейн очень тщательно подбирала слова. — Я извиняюсь, что не смогла появиться в пятницу. Но я себя как-то неважно чувствовала.

Он посмотрел на нее очень внимательно. Кажется, он растерялся, не зная, как на это ответить: как врач или все-таки как галантный поклонник — то ли выказать профессиональную озабоченность ее здоровьем, то ли сделать ей комплимент, какая она сегодня очаровательная, пусть даже она сейчас выглядит как живой труп.

— У тебя очень усталый вид, — сказал он наконец.

Сам Магнус выглядел, как всегда, потрясающе. Было сразу заметно, что он очень тщательно подготовился к выходу, навел лоск, даже, кажется, уложил волосы феном — прямо фотомодель из журнала мужской моды. Шейн представила его на обходе в больнице в сопровождении целой команды молодых медсестер, прямо-таки млеющих от восторга. А что будет, когда он получит диплом с разрешением на частную практику? Женщины-пациентки наверняка обнаружат в себе поразительные таланты к ипохондрии, о которых они даже не подозревали раньше.

— И еще, у тебя румянец… — продолжил Мак после непродолжительных колебаний, — …какой-то он нездоровый.

— Я и вправду болею. — Шейн похлопала себя по щеке тыльной стороной ладони. — Но это не так уж и страшно. Ты не волнуйся, со мной все будет в порядке.

Они сидели в кафе в Морской Миссии Уитби, в том самом зале, где над дверью висела табличка: «Гости, желающие курить или пришедшие в сопровождении четвероногих друзей, пройдите, пожалуйста, в этот зал». Адриан сидел под столом и тихонько скулил — он очень старался вести себя, как подобает приличному псу, и не лаять в общественном заведении. Но чтобы хоть как-то себя развлечь, он бил хвостом по полу и по ножкам стола и периодически клал голову Шейн на колено, чтобы она почесала его за ушком. Несмотря на табличку о дружественном отношении к собакам, сейчас он был здесь единственным четвероногим гостем — и кокетничал, пользуясь случаем, совершенно бесстыдно. Мак, похоже, немного нервничал. Он достал из кармана шуршащий пластиковый мешочек «янтарного» табака и принялся скручивать папиросу.

— Я не знала, что ты куришь, — сказала Шейн.

— Я не курю. Ну, то есть… курю, но редко. — Он обвел взглядом зал, едва различимый за плотной завесой табачного дыма. — Только когда вокруг сильно накурено. — Он улыбнулся чуть виноватой, но и озорной, обезоруживающей улыбкой, как школьник — самый примерный и успевающий ученик в классе, — которого директриса застукала во дворе, за помойкой, когда он курил припасенный окурок. — Ну, да. Если врач курит, это дурной пример для пациентов. Но я хотя бы курю не какой-нибудь ширпотреб.

— Выдающееся моральное достижение, — сухо отозвалась Шейн.

Они провели вместе не более пяти минут — и снова пустились в дебаты. Похоже, они просто по определению не могут общаться нормально. Без этих словесных боев. Магнус заметно расслабился, может быть, из-за того, что в их отношениях все осталось по-прежнему: споры, подколы, язвительные замечания… или, может быть, из-за порции никотина.

— Я скучал по тебе, — сказал он.

Она облизала вдруг пересохшие губы, лихорадочно соображая, что на это ответить.

— Ав! — сказал Адриан, стукнувшись снизу головой о стол.

Мак приподнял скатерть и заглянул под стол. Шейн так и не поняла, то ли он сердится, то ли смеется.

— В субботу он тут опозорился, страшное дело. — Мак схватил пса за хвост и развернул его мордой к себе. — Ты смотри на меня, разбойник. Я про тебя рассказываю. Как ты тут опозорился. И меня опозорил. Скулил, как будто его тут режут. В общем, больше я с ним никуда не пойду. Слышишь, приятель? Не умеешь себя вести — будешь дома сидеть. Вот такие дела.

— Рррр…ав! — высказался Адриан, но тихонько.

Мак опустил скатерть, и Адриан вновь положил голову на колено Шейн. Из-под стола торчал только кончик его хвоста — густая кисточка белого плюша, — который забавно подрагивал в дымном воздухе. Все остальные, кто был в кафе, в основном пожилые семейные пары, подталкивали друг друга локтями и улыбались, глядя на это лохматое чудо. Ну, еще бы! Такой славный, забавный пес — лучше всякого телевизора.

— Есть не хочешь? — спросил Мак.

— Я уже заказала себе теплого молока. Скоро должны принести.