Фрэнсис Гарт - Девяносто девять гвардейцев. Соч. Александра Дюма

Двадцать лет спустя провансальский трактирщик гигантского роста стоял, вглядываясь в облако пыли на большой дороге.

Облако пыли возвещало приближение путешественника. В это время года путешественники были редки на большой дороге между Парижем и Провансом.

Сердце трактирщика возликовало. Обернувшись к госпоже Перигор, своей супруге, и погладив свой белый фартук, он сказал:

— Сен-Дени! Поспеши накрыть скатерть. Добавь на стол бутылку шарльвуа. Этот путешественник, который скачет так быстро, судя по его скорости, должен быть монсеньером.

И в самом деле, когда путешественник в форме мушкетера подъехал к дверям гостиницы, видно было, что он не жалел своего коня. Бросив поводья трактирщику, он легко спрыгнул на землю. Это был молодой человек лет двадцати четырех, говоривший с едва заметным гасконским акцентом.

— Я голоден, morbleu [1] Черт возьми (франц.). . Я желаю обедать!

Гигант-хозяин поклонился и провел его в уютную комнату, где стоял стол, уставленный роскошными яствами. Мушкетер тотчас принялся за дело. Дичь, рыба и pâtes [2] Паштеты (франц.). исчезали друг за другом. Перигор вздыхал при виде этого опустошения. Приезжий остановился только один раз.

— Вина!

Перигор принес вино. Приезжий выпил дюжину бутылок. Наконец он встал и собрался ехать. Обратясь к стоящему в ожидании хозяину, он сказал:

— Поставь на счет.

— На чье имя, ваша светлость? — с тревогой спросил Перигор.

— На имя его высокопреосвященства!

— Мазарини? — воскликнул трактирщик.

— Совершенно верно. Приведи мою лошадь! — И мушкетер, сев на своего любимого коня, ускакал.

Трактирщик медленно вернулся в гостиницу. Не успел он войти во двор, как топот копыт снова привлек его к воротам. Подъехал юный мушкетер, на редкость стройный и изящный.

— Parbleu, любезный Перигор, я умираю с голоду. Что у тебя есть на обед?

— Оленина, каплуны, жаворонки и голуби, ваше превосходительство, — отвечал услужливый хозяин, кланяясь до земли.

— Достаточно! — Юный мушкетер соскочил с седла и вошел в гостиницу. Усевшись за стол, вновь накрытый заботливым Перигором, он очистил его так же быстро, как и первый посетитель.

— Вина, мой славный Перигор, — сказал изящный юный мушкетер, как только смог произнести хоть слово.

Перигор принес три дюжины шарльвуа. Юноша осушил их одним глотком.

— Прощай, Перигор, — небрежно бросил он, махнув рукою, когда, предшествуемый изумленным хозяином, медленно двинулся к дверям.

— Но, ваша светлость, а как же счет? — сказал пораженный Перигор.

— А, счет? Запиши.

— На чье имя?

— На имя королевы.

— Как, на имя ее величества?

— Совершенно верно. Adieu, мой добрый Перигор! — И изящный незнакомец уехал. Последовало молчание, в продолжение которого трактирщик жалобно глядел на свою супругу. Вдруг топот копыт заставил его вздрогнуть, и в дверях показался господин аристократической наружности.

— Ах, — приветливо сказал вельможа. — Уж не обманывают ли меня мои глаза? Нет, это радушный и щедрый Перигор. Послушай, Перигор. Я голоден. Я умираю. Я бы охотно пообедал.

Трактирщик снова уставил стол яствами.

И снова он был опустошен, как нивы Египта, обглоданные чудовищным нашествием саранчи. Приезжий поднял голову.

— Принеси мне еще курицу, любезный Перигор.

— Невозможно, ваше сиятельство, кладовая пуста.

— Ну тогда копченый окорок.

— Невозможно, ваша светлость, ветчины больше нет.

— В таком случае, вина!

Хозяин принес сто сорок четыре бутылки. Вельможа выпил их все подряд.

— Когда нечего есть, можно пить, — благодушно сказал аристократ-приезжий.

Трактирщик содрогнулся.

Гость встал и собрался ехать.

Трактирщик медленно подошел к нему со счетом, к которому украдкой приписал убытки, причиненные ему предыдущими незнакомцами.

— А, счет. Запиши.

— Записать? На чье имя?

— На имя короля, — сказал гость.

— Как, его величества?

— Разумеется. Будь здоров, Перигор!

Трактирщик застонал. Затем он вышел на улицу и снял свою вывеску. Затем сказал жене:

— Я простой человек и не разбираюсь в политике. Однако сдается мне, что государство в опасности. Его преосвященство кардинал, его величество король и ее величество королева разорили меня в конец.