Иржина Троянова - Яна и Ян

В полку все спокойно. Если, конечно, можно считать спокойным периодом подготовку к летним учениям. А что, если это спокойствие пришло ко мне от сознания обеспеченного тыла? В целом подготовка к учениям проходит гладко. Взвод десятника Сливы опять добился лучших результатов, после учений, видимо, придется представить его к поощрению, но меня это почему-то не очень радует. Я ловлю себя на том, что болею за второй взвод, которым теперь командует Гонза Жальский. Есть ли у меня на то основания? Когда я начинаю рассуждать таким образом, то сразу же вспоминаю заседание бюро Союза социалистической молодежи, на котором рассматривалось дело Жачека.

Сначала мне показалось, что Сливу это нисколько не взволновало.

— Даешь самокритику! — кричал он в коридоре и, лишь увидев меня, слегка запнулся. Но тотчас же взял себя в руки, поприветствовал меня как положено и, поскольку я стоял у дверей клуба, учтиво обратился: — Разрешите пройти, товарищ поручик?

«Ничего, ничего, — думал я, — на заседании бюро самоуверенности у тебя поубавится…» И все-таки он нас перехитрил. Мы ожидали, что он будет защищаться своим испытанным способом — пойдет в атаку, а он вопреки нашим предположениям выступил очень самокритично. Признал свою вину, согласился, что был справедливо наказан, даже заверил: мол, не считает, что тем самым искупил свою вину, а потому хочет взять обязательство добиться хороших результатов при подготовке к учениям. Кроме того, его взвод принял коллективное обязательство и вызывает на социалистическое соревнование другие взводы.

Социалистическое соревнование у нас только начало развертываться, командиры говорили о нем на каждом собрании, и в обязательстве, зачитанном Сливой, как раз содержались необходимые пункты, включая рационализаторские предложения, на которые раньше имела патент лишь рота Копеца.

— …Я должен признаться, что питаю некоторую антипатию к воину Жачеку, — заговорил Слива после продолжительной паузы. — И антипатия эта относится не к категории личных эмоций, она вытекает из моего отношения к армии и технике. Из Жачека никогда не получится настоящий танкист, потому что у него хромает не только дисциплина, но и боевая подготовка. Об отношении к технике я уже не говорю… И во время технической подготовки и на политзанятиях он пассивен, ни разу не проявил инициативы. Поверьте, я не пытаюсь оправдаться… Поговорите с ребятами из взвода, и они подтвердят мои слова… Всем нам приходится изрядно попотеть, чтобы удержать первое место. Всем, кроме Жачека…

Он говорил спокойно, но убежденно, и я заметил, что на членов бюро это произвело впечатление. Впрочем, и на меня тоже. Он раскрыл проблему отношений между военнослужащими первого и второго года службы в новом свете. В его словах сквозило превосходство, но в нем, как ни странно, не было ничего от высокомерия. Это было превосходство людей, в совершенстве овладевших боевой техникой. Новобранцы же тормозили их движение вперед, не позволяли им добиться более высоких показателей. Более того, некоторым надо было учиться преодолевать элементарный страх, ведь танк не легковая машина…

Проблема эта не нова. Разве я не приходил в отчаяние, когда Пушкворец предпочитал упасть в обморок, чтобы не лезть во второй раз в люк башни тренажера. По мере возрастания сложности и модернизации техники проблема эта встает все острее. С задачей часто не справляются даже те, кто получил специальное среднее и высшее образование. Агрономам, учителям истории, ребятам из цехов приходится осваивать совершенно иную работу. И тут без наставничества и помощи опытных товарищей не обойтись. Об этом и говорил Гонза Жальский, возражая Сливе. Он констатировал, что служба в армии — это непрерывное накопление опыта и передача его другим. Отсюда следует, что военнослужащие второго года службы становятся для молодых солдат воспитателями, учителями и советчиками. Гонза припомнил курьезный случай, происшедший со Сливой год назад при переправе через реку. Сливе тогда пришлось преодолевать препятствие, но он так растерялся, что вместо того, чтобы прибавить газу, совсем отпустил педаль…

Собравшиеся засмеялись, Слива густо покраснел, а Жальский продолжал свою мысль. Он напомнил, что сейчас Слива считается отличным водителем танка, но вот командир из него вышел посредственный.

— Чтобы стать хорошим командиром, тебе не хватает умения воздействовать на людей, — наступал на Сливу Жальский. — Или тебе вообще на них наплевать? Я знаю, с Жачеком пришлось повозиться немало. Но разве ты помогал ему? Наоборот, ты ежедневно запугивал его, а иногда и насмехался. Он и так не верил в свои силы, а теперь я вовсе крылья опустил. Его в дрожь кидает, когда он тебя видит…