Томас Гарди - Джуд неудачник [Литрес, Public Domain]

Джуд одиноко сидел в комнате тетушкиного дома, наблюдая, как коттэдж вдовы Эдлин постепенно исчезал в надвигавшемся сумраке ночи. Он знал, что и Сусанна сидела в своих стенах так-же одиноко и с таким-же разбитым сердцем, и, как всегда, искал утешения только в философском убеждении, что все делается к лучшему.

Он лег спать рано, но сон его был тревожен от сознания, что Сусанна была так близко от него. Часа в два ночи, он уже начинал засыпать, как вдруг был разбужен пронзительным, столь знакомым по прежней жизни в Меригрине, отчаянным визгом кролика, попавшагося в ловушку. Джуд еще ребенком старался щадить жизнь даже земляных червей и потому не в состоянии был равнодушно слышать крик бедного зверка. Одевшись на-скоро, он вышел из дому и при лунном свете пошел лугом, по слуху, на крик. Дойдя до плетня, окружающего сад вдовы, он остановился, взял кролика из ловушки и одним ударом прекратил его мучения. Возвращаясь назад, он еще издали увидал Сусанну, стоявшую у открытого окна коттэджа.

– Джуд! – послышался её робкий голос. – Это вы?

– Я, моя дорогая! Мне с вечера что-то не спалось, и вдруг я слышу раздирающий крик кролика. Мне стало ужасно, жаль его, и я решил выйти и убить его. Но я так рад, что неожиданно увидел вас… И что за варварство ставить на маленьких зверков железные капканы!

Джуд подошел к окну, настолько низкому, что ему виден был весь стан любимой женщины. Она положила руку на его руку, и освещенное лунным светом лицо её пристально смотрело на него.

– Вас тоже разбудил этот писк? – спросил Джуд.

– Нет, я еще не спала.

– Почему?

– Ах, да вы и сами теперь знаете, почему! Как человек религиозный, вы, конечно, думаете, что замужняя женщина совершает смертный грех, поверяя свое горе мужчине, как я поверила его вам. Теперь я жалею об этом!

– Не жалейте об этом, моя дорогая! – сказал Джуд. – Дело в том, что мои религиозные убеждения и личные взгляды начинают расходиться в разные стороны.

– Я знаю, знаю это! и вот почему я дала себе слово не смущать ваших убеждений. Но я так рада видеть вас, тем более, что не надеюсь на продолжение свиданий. Последнее звено между нами рушилось со смертью тетушки!

Джуд схватил её руку и осыпал поцелуями.

– Еще более крепкое звено осталось! Я не буду теперь заботиться о моих религиозных и других взглядах. Бог с ними! Позвольте мне прежде всего помочь вам, еслиб даже я и любил вас, еслиб даже вы…

– Не договаривайте, я знаю что у вас на сердце; но я не могу допустить этого. Слушайте-же! Намекайте на что хотите, только не вынуждайте меня отвечать на вопросы!

– Я желаю, чтобы вы были счастливы, чего-бы мне это ни стоило!

– Поймите, что я не могу быть счастлива! Люди, которые могли-бы заглянуть в мое чувство, сказали-бы, что это моя причуда, прихоть или что-нибудь в этом роде, и осудили-бы меня. Быть может, было-бы ошибкой с моей стороны говорить о своем несчастье с вами, еслибы я могла говорить о них с кем-нибудь другим. Но у меня нет ни единой близкой души, а между тем должна-же я открыться кому-нибудь! Прежде чем я вышла за него, Джуд, я никогда вполне не сознавала истиного значения брака, хотя и наблюдала его на других примерах. Какой-то идиотизм овладел много, и в этом не может быть никаких извинений. Я была настолько взрослой, что считала себя вполне опытной. Такой жребий не редко выпадает женщинам, – только они обыкновенно подчиняются ему, а я отбиваюсь. Когда люди будущих поколений оглянутся на варварские нравы и предразсудки эпохи, в которую мы имеем несчастие жить, что они скажут о нас?

– Вы очень озлоблены, дорогая Сусанна! Как мне хочется… как хочется…

– А теперь уходите…

Сусанна перегнулась из окна и, с заплаканными глазами, прильнула лицом к его голове, которую чуть заметно поцеловала и быстро отклонилась, чтобы он не успел обнять ее. Потом она закрыла окно и Джуд возвратился в тетушкин домик.

Скорбная исповедь Сусанны всю ночь терзала Джуда.

На следующее утро, когда настало ей время уезжать, соседи видели, как она шла со своим спутником по тропинке, выходившей на большую дорогу в Ольфредстон. Через час он возвращался той же самой тропинкой, и лицо его горело возбуждением и решимостью. Он был под впечатлением только что испытанного.

Когда они собирались расстаться на безлюдной большой дороге, между ними опять возникли препирательства на тему о допустимой между ними фамильярности по поводу желания Джуда поцеловать ее на прощание. Только после долгих споров, дошедших почти до ссоры, Сусанна уступила ему, наконец, и они, крепко обнявшись, поцеловались. После этого у Сусанны разгорелись щеки, а у Джуда сильно стучало сердце.