Филиппо Маринетти - Очарование Египта [litres]

Я отвечаю ему, что можно обойтись без верлибра, достигнув желаемого эффекта при помощи свободной поэтической прозы, лучше отражающей нашу великую механическую скоростную цивилизацию.

Беседа становилась всё более увлекательной. В спор вступали остальные почитатели. Звучали дифирамбы в честь нашего знаменитого хозяина. Я продемонстрировал на примерах, что греческий поэт Паламас, 35соперник Кавафиса, напоминает Виктора Гюго с его словесными излишествами, а также Ламартина с его сентиментализмом; Малакассис 36это ничто иное как смесь де Мюссе и Салли Прюдом; Порфирас 37самый юный из греческих поэтов, объединяет черты Бодлера и Верлена; сонеты Грипариса 38заставляют вспомнить о сонетах Жозе Мария де Эредиа. 39

Растроганный хозяин дома предложил нам новую порцию мезе из сыра и объяснил мне своё желание уточнить, буквально запечатлеть в своих вольных стихах народный язык димотику, 40то есть, греческий народный язык, прославленный знаменитым лингвистом Психарисом. 41

Димотика отличается мощной витальностью по сравнению с классической грамматикой, которая, будучи строго традиционной, уже давно обречена закончить своё существование в библиотечной пыли.

Димотика динамична. В ней представлены все необходимые заимствования. В особенности, итальянские заимствования.

Кавафис продекламировал несколько стихотворений, в которых итальянские слова дверь шляпа чулки перчатки карьера 42звучат гармонично, как необходимые, хорошо пригнанные неологизмы. Он показал мне, насколько фальшиво в данном случае звучали бы английские, французские или испанские эквиваленты.

Он говорил об ибсенизме 43театральных авторов Ксенопулоса 44и Нирванаса. 45Спиро Мелас, 46напротив, разворачивает почти футуристическую деятельность в своей «Свободной сцене», где произведения авангардистского французского театра великолепно интерпретируются им вместе с Марикой Котопули, 47Дузе, 48по мнению влиятельной греческой ежедневной газеты «Элефтерон вима».

Когда наконец Кавафис, уступив настойчивым просьбам присутствующих, решил продекламировать кое-что из своей неизданной лирики, то Катраро вмешался, чтобы объяснить нам загадочное название: Бог покидает Антония. У Плутарха написано, что когда в Александрии Антоний 49поддался чарам Клеопатры, то однажды вечером он услыхал, как вдали над морем мелодично звучал хор в сопровождении мандол и флейт. Все в восхищении прибежали на берег, но никого там не увидели. Это был Дионис, покровитель Антония, покинувший своего протеже.

Кавафис медленно читал свои стихи, сопровождая их жестами, которые словно арабески заполняли пространство.

Время от времени его рука опускалась, словно под томной тяжестью музыки слов.

Катраро переводил для нас:

Час спустя, распрощавшись с поэтом, я нёсся в автомобиле, наслаждаясь в сумерках ароматом акаций, доносившемся до меня из садов Антониадиса.

Полная луна. Соловьи. Экстатическая атмосфера, колоннада высоких деревьев вдоль дороги, с вершин которых стекает вниз имматериальное молоко. Время от времени доносится глухой шум падения: это разрушают старинную виллу, пол – ную воспоминаний, чтобы построить на её месте другую, современнейшую, предназначенную для визитов европейских правителей.

Гул грузовиков, нагруженных античным мрамором. Иногда падение груды обломков вызывает в памяти радостный звук взрыва гранаты.