Джеймс Хэрриот - О всех созданиях – прекрасных и разумных

Но, как я сказал, Нелли была моей любимицей. Ей было лет девять, и в раннем детстве она перенесла «детский паралич», как тогда говорили. Она заметно хромала и в отличие от своих пышущих здоровьем братьев и сестер выглядела очень хрупкой. Ее тоненькие ножки-спички, казалось, вот-вот переломятся, но худенькое личико обрамляли, падая на плечи, вьющиеся волосы цвета спелой пшеницы, а глаза за стеклами очков в стальной оправе, правда чуть косившие, пленяли ясной и прозрачной голубизной.

– Что у тебя там, Нелли? – спросил я.

– Собачка, – полушепотом ответила она. – Моя собачка.

– Твоя собственная?

Девочка с гордостью кивнула:

– Совсем-совсем моя.

Ряды диммокских и паундерских голов закивали в радостном согласии, а Нелли прижала щеночка к щеке с улыбкой, полной щемящей прелести. У меня от этой улыбки всегда вздрагивало сердце – столько в ней было детской безмятежной доверчивости, таившей еще что-то пронзительно-трогательное. Возможно, из-за ее хромоты.

– Отличный щенок, – сказал я. – Спаниель, верно?

Она погладила шелковистую головку:

– Ага. Кокер. Мистер Браун сказал, что кокер.

Ряды всколыхнулись, пропуская мистера Диммока. Он вежливо кашлянул.

– Самых чистых кровей, мистер Хэрриот, – сказал он. – У мистера Брауна из банка сучка ощенилась, и этого вот он подарил Нелли. – Мистер Диммок сунул трость под мышку, извлек из внутреннего кармана длинный конверт и торжественно вручил мне его. – Тут, значит, его родословная.

Я прочел документ с начала до конца и присвистнул:

– Да уж! Аристократ из аристократов, и имя у него звучное. Дарроуби Тобиас Третий! Великолепно! – Я опустил взгляд на девочку. – А ты как его называешь, Нелли?

– Тоби, – ответила она тихо. – Я его Тоби называю.

– Ну и отлично! Так что же с Тоби такое? Почему ты его принесла?

Откуда-то поверх голов донесся голос миссис Диммок:

– Тошнит его, мистер Хэрриот. Прямо ничего в нем не задерживается.

– Да-да, представляю. Глистов у него выгоняли?

– Да нет вроде бы.

– Ну так дадим ему пилюльку – и дело с концом. Но все-таки дай-ка мне его, я посмотрю.

Наши клиенты обычно удовлетворялись тем, что посылали с животным одного своего представителя, но Диммоки, естественно, двинулись за щенком всем скопом. Я шел по коридору, а за мной от стены к стене валила толпа. Смотровая у нас невелика, и я не без опаски следил, как моя многочисленная свита втискивается в нее. Однако всем хватило места, и даже миссис Паундер отвоевала себе необходимое пространство в заднем ряду, хотя ее велюровая шляпка и сбилась на сторону.

Обследование щеночка заняло больше времени, чем обычно, так как мне пришлось пролагать себе путь к термометру, а потом проталкиваться в другом направлении за стетоскопом. Но всему наступает конец.

– У него все нормально, – объявил я. – Так что неприятности только от глистов. Я дам вам пилюлю, пусть примет с самого утра.

Толпа ринулась в коридор, словно на последних минутах футбольного матча, схлынула с крыльца, и очередное нашествие Диммоков завершилось.

Оно тут же вылетело у меня из головы, поскольку ничего особо интересного не произошло. Я мог бы щенка и не осматривать – некоторая кособрюхость говорила сама за себя, – и уж никак не ожидал снова его увидеть в ближайшее время.

Но я ошибся. Неделю спустя приемная вновь оказалась битком набитой, и я опять обследовал Тоби на узкой прогалинке в смотровой. После приема моей пилюли вышло несколько глистов, но рвота не прекратилась, осталась и кособрюхость.

– Вы кормите его понемногу пять раз в день, как я велел? – спросил я на всякий случай.

Посыпались утвердительные возгласы, и я поверил. Своих животных Диммоки опекали не за страх, а за совесть. Нет, причина крылась в другом. Но в чем? Температура нормальная, легкие чистые, ни малейших симптомов при прощупывании живота. Я ничего не понимал и от отчаяния прописал ему противокислотную микстуру. Но откуда же у маленького щенка повышенная кислотность?

Так начался период холодного отчаяния. Две-три недели я тешил себя надеждой, что все само собой образовалось, но затем приемная наводнялась Диммоками и Паундерами, и все начиналось сначала.

А Тоби тощал и тощал.

Я перепробовал все: успокаивал желудок, менял диеты, прибегал даже к шарлатанским снадобьям. Диммоков я без конца допрашивал об особенностях рвоты: через сколько времени после еды? Какие промежутки между спазмами? Ответы были самые разные: иногда сразу же, а иногда и через несколько часов. Света нигде не брезжило.