Ибрагим Рахим - Судьба

Добрый человек, подобравший Хиёла, как вы уже догадались, был Халимом-ишаном. Так всегда бывает: одни теряют — другие находят…

«Это счастливый случай! — ликовал Халим-ишан, белобородый искуситель малодушных. — Как будто сам аллах послал мне его! — Халим-ишан спохватился. — Почему как будто? Конечно же, сам аллах! Молодого человека можно сделать смотрителем Огненного мазара… Нам, старикам, не верят, а если будет возле колодца сидеть молодой… О! Только осторожней… Его можно приручить… Можно испугать… Можно прельстить деньгами…»

Понял и Хиёл, куда он попал, когда они остановились у Огненного мазара, но голова его пылала, в лопатках нарастала ломота, и хотелось только лежать и лежать с закрытыми глазами. Стояли они недолго… Халим-ишан куда-то удалился, потрогав лоб Хиёла и убедившись, что парень в жару… Шофер доливал воду, ворча, что пожарники почти опустошили колодец. Нет на них прорвы! Раньше доставали воду ведром, а теперь на длинной-длинной веревке… Покушаются на святое хозяйство! А заплатят?

Хилые люди у забора ели плов, набирая его горстями из тарелки. Хиёл стал смотреть на них, как ни резало глаза распалившееся солнце. Мясо он потерял возле волчьего логова, и снова сосало в желудке, а особенно хотелось пить. Плов был еще горячий, желтый, с большим количеством моркови. От него шел пар. Люди ели, обсасывая пятерни. Кончив есть, они принялись за чай.

Смирив гордость, Хиёл потребовал:

— Чаю!

Шофер молча кивнул одному у забора и показал глазами на Хиёла. Тот приблизился с пиалой, спросил:

— Кто это? Сумасшедший или вор? Хорошенький у него видик! — Он потрогал ослабевшей рукой бороду. Не борода, а бородища… Куда ты такой денешься? Лежи! Хлопнула дверца. Хиёл опять впал в дремоту, в забытье. Очнулся он уже в Бухаре, на другой день… Вернее, была ночь, и он не сразу вспомнил, у кого нашел приют… Ему померещился вагончик, но шарканье стариковских ног вернуло его в реальный мир. В вагончике никто так не шаркал, даже Бобомирза. А реальный мир, увы, был домом ишана.

— Слава аллаху, слава аллаху! — пробормотал ишан. — Ты выздоравливаешь, сын мой.

— Я совсем не ваш сын, — грубо ответил Хиёл.

— Вот выпей еще… И встанешь на ноги…

Ишан пошуршал бумажкой, вкладывая ее в пальцы Хиёла. Другой рукой он подал пиалу с теплой водой.

И вчера он весь день приставал с тем, чтобы Хиёл макал бумажки в пиалу и пил затем эту теплую выжимку… Вода в пиале пахла лекарством. Но что было в бумажке? Вчера ишан сам полоскал листки в воде, а сегодня доверил это Хиёлу. Он пошелестел клочком и сунул его под подушку. А воду выпил. Она опять пахла лекарством.

К утру у него накопилось уже два сухих бумажных клочка. Повертев их перед глазами, Хиёл увидел чернильную вязь арабских строк. Что это? И вот эти штуки он выполаскивал и пил после них «целебную» жидкость? Смех! Однако же он чувствовал себя лучше.

Он лежал на толстых и мягких одеялах под окном, о которое терлась листва урюка. Длинная полоса света из двери перерезала комнату наискось. В ней возникла яркая тень. Хиёл повернул голову и встретился с усмешкой Халима-ишана. Ишан стоял на пороге, нашаривая ногами шлепанцы, потому что ни один узбек не войдет в комнату в уличной обуви, а ведь ишан был узбеком. Он нюхал большую белую розу и улыбался.

— Салям алейкум, сын мой!

На этот раз Хиёл стерпел «сына», забыл огрызнуться.

— Что здесь написано? — спросил он.

— Молитвы из Корана, сын мой. Они вернули тебе силы.

— Что за чушь! — сказал Хиёл. — Вода пахла лекарствами, вы растворяли их, вот и все. Небольшой секрет.

— Такова благодарность грамотного юноши? — усмехнулся ишан.

— Нет, — смутился Хиёл, — зачем же… Большое спасибо вам за то, что вы подобрали меня… помогли мне… Я сейчас встану и уйду… Спасибо…

— Ты еще слаб… Сейчас жена подаст тебе еду, от которой ты пропотеешь, как заяц, убегающий от собаки… Есть хочется?

«Заяц» напомнил Хиёлу его бегство с вышки, всю его беду и вернул к еще одной реальности, за которой стояла неизвестность завтрашнего дня. Может быть, ишан нарочно сделал это? А может, Хиёл был чересчур подозрительным?

— Хочешь есть?

Хиёл промолчал.

— Ну вот…

Женская тень выросла на пороге, ишан принял из ее рук миску и поднес Хиёлу. Это была горячая мастава — похлебка из риса и репы, заправленная кислым молоком. Как удержаться? Мастава пахла молодым барашком и была красной от перца. Пока Хиёл, незаметно для себя, все быстрее расправлялся с ней, ишан шутил: