Фрэнк Харди - Власть без славы. В двух книгах

— Что вы на меня уставились?

— Я… я думал…

— Вы думали, я полезу на стенку и подстрелю кого-нибудь? Ничего подобного, я буду ждать. Ждать, слышите или нет? — Джон Уэст ударил кулаком по столу. — Вы думали, я не стерплю этого? Ошибаетесь. Я буду ждать. Я уже все обдумал. Я заткну рот всем газетам. И я буду один править всей Австралией, слышите?

Лэмменс даже рот разинул от удивления.

Джон Уэст умолк и откинулся на спинку стула.

Несколько минут оба безмолвствовали. Потом Джон Уэст наклонился к Лэмменсу и сказал негромко:

— Фрэнк, соберите ребят, и пусть они скупят все номера этой дряни, какие еще имеются в Мельбурне.

— Слушаю, мистер Уэст.

— Еще напечатают — опять скупите.

— Слушаю, мистер Уэст.

Лэмменс ушел, и до его возвращения Джон Уэст просидел неподвижно, угрюмо перебирая в памяти все сказанное в статье.

— Я поручил это дело Ренфри. Он созовет тех, кого удастся найти, и они скупят все номера, — сказал Лэмменс, с непривычной робостью глядя на своего хозяина.

— Молодец, Фрэнк!

Джона Уэста точно подменили: голос его звучал приветливо, почти ласково.

— Видите ли, Фрэнк, нам нужно на время притаиться, — сказал он. — У меня есть план — грандиозный план! Скоро я вам все объясню.

Среди самых бедных и обездоленных людей всегда находятся такие, которым удается разбогатеть единственным доступным для них способом. Начинают они обычно с мелких краж или со службы в полиции в качестве тайных агентов или шпиков; потом, скопив немного денег, принимаются за всякие темные делишки; и наконец, став на ноги, торгуют контрабандным спиртом, содержат публичные дома, дают деньги в рост или букмекерствуют.

Так случилось и с Джоном Уэстом.

Если такой бедняк оказывается человеком хитрым, жестоким и бессовестным, он может стать миллионером. Во всяком случае, в Мельбурне 1893 года для этого имелись все возможности; но уже через пятьдесят лет такая карьера была бы почти немыслима, ибо к тому времени всеми богатствами страны уже владела кучка архимиллионеров.

Джон Уэст не знал, что такое власть и почему люди к ней стремятся, но жадно, хоть и безотчетно, тянулся к ней. Он силился понять, куда пройденный путь привел его. С тех пор как он стал обладателем миллионного состояния, он начал смутно сознавать, что его интересы совпадают с интересами других миллионеров. Его власть — власть классовая. В его руках все источники власти, которыми владеют миллионеры; но у него есть и свои источники, открытые им на его тернистом пути к богатству.

Так в уме Джона Уэста родился новый план, с помощью которого он рассчитывал добиться неограниченной власти.

Уже несколько дней спустя план этот обсуждался на дому у Артура Уэста в несколько странной, но теплой компании: кроме хозяина, присутствовали Дик Брэдли, Боров и Пройдоха Тэннер.

— Вот чего хочет от нас Джек. Что скажете? — спросил Артур Уэст.

Боров вытер свой «пятачок» тыльной стороной руки и сказал:

— Дело подходящее. И это нам не помешает подработать на стороне.

Тэннер сосредоточенно чистил ногти. На первый взгляд он казался обыкновенным бездельником и фатом; но злые, беспокойно бегающие глаза выдавали его истинную натуру. Сифилитик от рождения, он начал свою карьеру конюхом на скаковой конюшне; потом стал жокеем, но располнел, и это занятие пришлось бросить; был «жучком», карманником, взломщиком. Наконец занялся букмекерством для Джона Уэста. Отличился в нескольких «мокрых делах», проявив незаурядные организаторские способности. Он был общителен, приветлив, не лишен храбрости, словом — идеальный вожак юных злоумышленников.

— Что ж, — проговорил Тэннер, — план хорош, куда уж лучше. — А про себя думал: «Для меня в самый раз. Под крылышком Уэста соберу свою шайку. И на него буду работать, и себя не обижу».

Брэдли сидел молча, грузно облокотившись на стол. Он был небольшого роста, но широк в плечах, коренаст; щеки толстые, под глазами мешки; одна сторона его лица столь разительно отличалась от другой, что казалось, будто лицо его склеено из двух разных половинок. Сначала бедность, потом наказание плетьми и тюрьма сделали из него закоренелого преступника. Ходили слухи, что, когда его осудили в первый раз, Брэдли был невиновен. Так или иначе, теперь он стал самым опасным человеком в Австралии, признанным главарем всех уголовников, которому имя Джона Уэста служило залогом безнаказанности.

Брэдли молчал, и все смотрели на него, ожидая, что он скажет. Лицо его, как обычно, не выражало ничего: он способен был убивать и калечить людей с тем же равнодушием к своей жертве, с каким банкир отказывает в возобновлении закладной. Он так и не сказал ни слова. Но этого и не требовалось; все знали: если Дик Брэдли молчит — значит, он согласен.