Луиза Олкотт - Старомодная девушка [litres]

Бабушка вдруг умолкла. Полли сделала знак остальным не мешать ей. Ясно ведь было: старая леди сейчас не с ними. Мысли ее перенеслись в годы детства, и ее окружают родственники, давно покинувшие земную обитель.

– В тот день, о котором столь живо рассказывал мне дедушка, – продолжила чуть погодя мадам, – губернатор пригласил французских офицеров на завтрак. Тетя всегда славилась гостеприимством и хотела, как всегда, устроить роскошное застолье, но вдруг в последний момент выяснилось, что в доме нет молока. А его для блюд требовалось очень много. Повара и служанки были в отчаянии. Приему грозил провал. Что делать?

Спасло ситуацию тетино здравомыслие. На лугу близ дома паслись соседские коровы. Спрашивать разрешения на дойку времени уже не было, но наша тетя не сомневалась, что патриотичные соседи не будут против и внесут свою лепту в угощение наших верных союзников. Она распорядилась подоить коров, что и было сделано. За завтраком французы, среди которых был и Лафайет, без конца шутили по этому поводу и восхищались ее находчивостью.

Еще тот день запомнился конфузом с одним из приближенных офицеров генерала Лафайета, который, кажется, носил титул графа. Но суть в другом. Бедняга так сильно напился, что улегся спать в сапогах со шпорами. Во сне он ворочался и в результате изодрал в клочки лучшее тетино покрывало из льняного полотна. Конечно, оно было загублено, но тетя еще много лет хранила его в память о выдающихся гостях.

Ну а мне довелось лично встретиться с Лафайетом в тысяча восемьсот двадцать пятом году. Дядя Хэнкок (милейший, замечу, был человек, хотя теперь его упрекают в жестокости) к этому времени уже умер, тетя вышла вторично замуж за капитана Скотта. Многие с неодобрением относились к ее новому браку, и ей, наверное, не стоило в него вступать, но что об этом говорить – никого из них уже нет в живых. Тетя поселилась недалеко от нас, на Федерал-стрит – самой аристократической улице Бостона.

И вот однажды она получила послание от Джосайи Квинси – престарелого мэра города. Он сообщил, что маркиз Лафайет намеревается ее навестить. Тетю известие крайне обрадовало, и мы принялись сообща готовиться к визиту великого гостя. Тетя была уже сильно в годах, но ей настолько шло бальное платье, в котором она решила принять генерала, что, казалось, она помолодела лет на двадцать.

– И что это было за платье? – поинтересовалась модница Фан.

– Из шелка стального цвета, отделанного черным бельгийским кружевом, – мадам помнила тетин наряд до деталей. – А к нему роскошный чепец с белой атласной эмблемой Лафайета.

До конца своих дней не забуду, как была она величественна и красива, сидя на софе в парадной гостиной под большим портретом первого мужа. По правую ее руку располагалась мадам Сторер, а по левую – мадам Уильямс, тоже немыслимо элегантные в своих платьях из тафты 10 10 Тафта́ – плотная тонкая ткань из шелка, предназначенная для нарядной вечерней одежды. , отделанных кружевами, и строгих тюрбанах на головах. Теперь столь элегантных пожилых леди и не увидишь, – вздохнула бабушка.

– Думаю, изредка все же можно, – выразительно покосилась на нее Полли.

– Ах, оставь, дорогая. Мне ли с ними тягаться, – скромно потупила взор мадам, но тем не менее комплимент доставил ей удовольствие. Ведь она в свое время слыла красавицей.

– Мы, девочки, украсили тетин дом цветами, – вернулась к своей истории бабушка. – Старик, мистер Кулидж, прислал их целую бельевую корзину. Джо Джой обеспечил всех знаками с изображением генерала. А тете удалось добыть из подвала губернаторского особняка немного старого вина, сохранившегося со времен революции. Я надела бело-зеленое платье из шелка, зачесала волосы вверх, и мы отправились встречать гостя, который вскоре и прибыл в сопровождении адъютанта майора.

Я хорошо запомнила Лафайета. Щупленький невысокий старик в длинном синем сюртуке, жилете, рубашке с рюшами и нанковых панталонах. Он опирался на трость и сильно прихрамывал, но тем не менее раскланивался и улыбался с грацией и изяществом подлинного француза.

Три старые леди при его приближении поднялись с софы. Лафайет первым делом поклонился портрету покойного губернатора, затем его вдове и поцеловал ей руку. Вышло это смешно, потому что на перчатке у тети было нанесено изображение генерала, и получилось, будто он целует собственное лицо. Он, похоже, немедленно осознал курьезность момента и, так как у нескольких молодых леди, которые здесь присутствовали, на перчатках тоже красовалось его лицо, принялся целовать их попросту в нежные щечки. Да, дорогие мои, и меня точно так же поцеловал этот милый старик, – прикоснулась к своей щеке бабушка. – И я до сих пор горжусь этим. Ибо это был редкостно благородный, отважный и щедрый на помощь ближнему человек.