Эли Люксембург - Скопус. Антология поэзии и прозы

— Сузи? Где ты была? Я звоню тебе целый… Кто тебе сказал, что я ревную? Я… С кем ты меня видела? Я уже восемь часов не выхожу из дому. …Послушай, дай мне сказать… Но откуда ты знаешь, что я…

Она продолжала говорить, и он — видимо, по привычке — отставил телефонную трубку, давая ей выговориться, покорно ожидая, когда это словоизвержение хоть на мгновение прервется, чтобы перехватить инициативу. Наконец, он не выдержал:

— Сузи! Меня захватили! …Какие бабы? О чем ты говоришь? Мужчины. Четверо мужчин и какая-то девка. Они захватили меня заложником. Уже два часа они не разрешают мне даже сходить в уборную… Откуда я знаю, почему именно меня? …Ну, конечно, я не еврей. Мало ли у кого какая фамилия! …Хорошо, я им скажу, но это вряд ли поможет. …Двадцать тысяч, минимум. Сначала пятьдесят, но потом… Я знаю, что у тебя нет, но, может быть, твой брат… Послушай, но ведь это совершенно разные вещи! Одно дело не терпеть кого-то, а другое — помочь человеку, которому грозит… А он еще не вернулся? Ну, так свяжись со стокгольмской конторой и узнай, где он, черт побери! …Не могу дозвониться. Она должна была сегодня съездить с девочкой к ортопеду и до сих пор их нет. …Поля тоже нет. Возможно, его вообще нет в городе, он часто уезжает по партийным делам, будь они прокляты! …А как это я могу не нервничать? Через три часа меня убьют! За три часа человека можно в джунглях разыскать, не то что в Швеции! …Я знаю, что он будет не в восторге. Я тебе всегда говорил, что он подонок. …Потому и обращаюсь, что больше не к кому! Неужели ты думаешь, что я бы к нему обратился, если бы… Хорошо, пусть я ошибся. Признаю. Беру свои слова назад. И извиняюсь. Он не подонок. Это я подонок. Но мне надо помочь. …Послушай, мы тратим время, а у меня его нет! Ты понимаешь или… Хорошо, я не кричу. Ладно. …Я жду твоего звонка.

Он сгорбился и не сразу положил трубку. Потом вскочил, нервно набрал еще один номер и тут же положил трубку.

— Послушайте! — закричал он в дверь. — Может быть, вы думаете, что я еврей? Но я не еврей: мой отец француз, а мать датчанка. Я не обрезан. Можете удостовериться!

Он переминался с ноги на ногу, тщетно дожидаясь ответа. Потом сел за стол и снова набрал номер. Безуспешно. Он вскочил и начал ходить по комнате, судорожно стараясь найти выход. Потом схватил телефонную книгу и начал искать нужную фамилию.

— Алло! — сказал он охрипшим от волнения голосом. — Я бы хотел поговорить с мистером Ньюменом. …Школьный товарищ. …Джейкоб? Страшно рад слышать твой голос. …Да, это я. Здорово, что ты сразу узнал. …Последний раз лет двадцать назад. Как поживаешь? Я слышал, ты стал большим человеком. У меня есть фотография, где ты снят с президентом. …Ну, ты всегда был скромный парень. …Плохи мои дела: меня взяли заложником. …Сегодня через три часа. Через два с половиной, вернее. …Ну, конечно, я не еврей. …Двадцать тысяч. Сначала пятьдесят, но потом… Послушай, Джейк, тебе нечего бояться. …Да я и не думаю, что ты трус, ясно, что ты не трус. Я бы тоже на твоем месте не стал бы встречаться лично с этими типами. Но дело в том, что совсем не обязательно с ними встречаться: достаточно перевести деньги на их счет. …Да как они узнают, кто перевел?! Джейк! Ты же сам знаешь, как банки хранят тайну, это стопроцентное дело! …А когда это заседание? …Но я к тому времени уже буду мертв. …Я понимаю, что ты не можешь пренебречь ради меня национальными интересами, но, может быть… можно… Я не эгоист, но когда… Хорошо, я буду ждать звонка. Мой номер… Да, конечно, в телефонной книге.

Он включил телевизор. Первая же программа захватила его. «…потребовали выкуп миллион долларов. Отец юноши тут же внес требуемую сумму, однако террористы до сих пор не освободили заложника. Полиция продолжает расследование. Съезд Центральной Коммунистической партии Бельгии постановил, что, начиная с середины…» Он с раздражением выключил телевизор и снова взялся за телефон. На этот раз ему повезло.

— Поль? Наконец-то я тебя поймал! …Да, это папа. Ты так часто слышишь мой голос, что перестал узнавать. …Да нет, какие упреки. …Слушай, сын, у меня нет времени. Я знаю, что у тебя тоже, но у меня… Хорошо, об этом после. Меня взяли заложником. То, что слышишь! …Ты же знаешь, какие у меня деньги… Я и не говорю, что это твоя организация. Понятия не имею, кто они такие. …Четверо мужчин и девушка. …Я не помню точно. Я был так напуган… Что деньги им нужны для прогресса. Или прогрессивного человечества. …Откуда я знал, что это важно? Когда тебе в живот наставляют дуло, тут, знаешь ли… Но я же не знал, что ты по этим словам сможешь узнать, кто они такие! Если бы я знал, я бы запомнил! Да, и еще что-то о революционном насилии. …Мне они не скажут. Меня они даже в уборную не пускают. …Почему ты уверен, что это троцкисты? …Может, и палестинцы. …Да плевать мне! Я никогда этим Израилем не интересовался! …Ничего я не подписывал! …Как все, так и я! …Так ты приедешь или нет? Ты-то к ним ближе, чем я, может, договоритесь? ( Упавшим голосом. ) А когда это собрание? …Меня уже не будет в живых. …Я понимаю, что размежевание это важно, но… Идеологическая — что? …Чистота? Что это такое? Впрочем, мне все равно, уже нет времени. Я могу умереть и без этого. Мне бы простую чистоту соблюсти, а у меня вот-вот мочевой пузырь лопнет. …Никто, кроме мальчика с пятого этажа: принес свою копилку и предложил им. Послушай, сынок. Ради такого случая, может, на заседание пойдет кто-то другой? Без тебя они размежеваться не смогут? …Они и так меня убьют, я ничего не теряю, но если они из твоей партии, то есть шанс. …Знаю, что вы этим не занимаетесь, но, может быть, они ваши союзники… Хорошо, попутчики. Вы ведь тоже хлопочете о прогрессе. Поль, мальчик мой, я ужасно не хочу умирать! Я боюсь смерти: даже на похороны никогда не хожу. Выручи меня. …Твоего отца через два часа убьют, а ты… Будь ты проклят! ( Внезапно заорал он. ) Проклят, проклят, проклят!!