Сюсаку Эндо - Посвисти для нас

Эйити быстро прокрутил в голове слова шефа — скорее, даже не слова, а содержавшийся в них намек. Вот оно что! Профессор Ии распорядился, чтобы Курихара перекинул мостик между фармацевтической компанией своего отца и новым онкологическим центром.

— Когда примерно завершатся работы по созданию центра?

— Планируется в следующем году. Конечно, управлением центра должно заниматься главным образом наше отделение и никакие другие. В противном случае мы окажемся в затруднительном положении. Мы должны этого добиться и хотим, чтобы ты нам в этом помог. А я замолвлю за тебя словечко перед профессором Ии…

Расставшись с Утидой и Курихарой, Эйити спустился в метро. Стоя на платформе в ожидании поезда, он обдумывал то, что ему говорил Утида.

Итак, в нашей больнице будет онкологический центр. Утида и Ии хотят, чтобы наше отделение, а не другие, его контролировало. Вот почему они так носятся с Курихарой, за спиной которого стоит крупная фармкомпания. Видимо, речь идет о сделке: они добиваются значительных финансовых вливаний в фонд проведения исследований в обмен на использование противораковых препаратов, выпускаемых этой компанией.

«Раз так, Старик будет все больше нуждаться в Курихаре».

Эта мысль вызывала неописуемую досаду. В представлении Эйити существовало две категории людей: которые преуспевают в жизни, не прилагая усилий, благодаря сиянию славы родителей и которые, сколько бы ни работали, все равно остаются в нижних слоях общества, потому что у них за спиной никто не стоит.

«Вот Тахара… Если бы у него была такая поддержка, как у Курихары, — думал Эйити. — Тогда уж его вряд ли бы выкинули из отделения как пару сносившихся башмаков и отправили в ссылку на периферию».

«Значит ли все это, что мне всю жизнь придется пахать под Курихарой?..»

Он прикинул толщину стены, вставшей у него на пути. Она оказалась куда прочнее, чем он думал. И единственный способ сломать ее — обзавестись такой же поддержкой, какую имеет Курихара.

«Женщина… — с болезненной остротой подумал Эйити, держась рукой за кожаный поручень в вагоне метро. — Женитьба. Надо найти женщину, брак с которой поможет сделать карьеру».

И перед его глазами вновь промелькнуло невинное личико Ёсико Ии.

«Если бы только я мог на ней жениться!»

Однако в настоящий момент говорить об этом практически невозможно. Кому придет в голову связывать профессорскую дочь с каким-то жалким докторишкой?

Он вернулся домой поздно, родители, похоже, уже спали. Дверь открыла сестра Юми.

— Будешь ужинать?

— Не хочу, — угрюмо бросил Эйити. Ему хотелось сорвать на ком-нибудь зло.

— Дай воды.

— Ты опять выпил?

— Хватит уже! Воды дай!

— Тебе звонили. — Юми пристально посмотрела на брата. — Женщина. Назвалась Кэйко. Медсестра.

Эйити скорчил кислую мину и ничего не сказал.

— Просила, чтобы ты ей позвонил.

Он прошел в гостиную и залпом выпил стакан воды, который принесла сестра.

— Когда ты раздражен, с тобой невозможно разговаривать, — все так же стоя, сказала Юми. — Что-нибудь в больнице случилось?

— Оставь меня в покое! Иди спать!

В прихожей зазвонил телефон.

— Это, наверное, твоя медсестра… Я думаю, это она доставала нас звонками. Между вами что-то произошло?

Ничего не ответив, Эйити вышел в коридор. Снял трубку и услышал голос Кэйко: «Алло!»

Эйити повесил трубку, не сказав ни слова.

На следующий день профессор Ии обходил больных.

По обыкновению народ в белых халатах собрался вокруг профессора в коридоре лечебного корпуса, вдруг сразу погрузившегося в тишину. Вся группа всасывалась в какую-нибудь палату, через некоторое время выдавливалась наружу и перемещалась в следующую.

Тахары среди этой братии больше не было. Пациентов, которых он курировал, передали доктору Умэмия.

Профессор Ии уверенно кивал, выслушивая жалобы больных, разговаривал с ними, не спеша прикладывая стетоскоп к груди и подбирая слова, гарантирующие выздоровление.

Страдавшему от рака легких директору компании, которого наблюдал Эйити, он тоже сказал, убирая стетоскоп:

— Вот поправитесь, обязательно сыграем с вами партию в гольф.

В глазах исхудавшего пациента вдруг мелькнул лучик надежды:

— Я поправляюсь и смогу играть в гольф?

— Разумеется. Но, конечно, при условии, если будете прислушиваться к моим указаниям и соблюдать режим…

Эйити в почтительной позе стоял рядом и слушал этот разговор, вбивая себе в голову, как нужно разговаривать с неизлечимо больными пациентами.