Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Вы не можете одалживать ему деньги, — запротестовал дядя Фрэнк, — это против правил.

— Почему не можем?

— Потому что это не разрешается, — повторил дядя Фрэнк.

— Боюсь, Фрэнк прав, — вмешался папа, прищурившись изучая инструкцию. — По-моему, это действительно не разрешается.

— Я выкручусь, Бесс, — сказал Силвэниес, — все будет хорошо. Моя удача впереди. Леди Фортуна еще улыбнется мне. — Тут он кинул кубик, который отскочил от доски и стукнул спящего Томми по ноге.

— Так не разрешается, — опять встрял дядя Фрэнк.

— Ну, Фрэнк, перестань. Эти твои правила. Из тебя просто лезет адвокат, — сказал Силвэниес, и все рассмеялись — кроме дяди Фрэнка.

Скоро вернулся Морис, принеся с собой слабый запах табака. Он сел и стал наблюдать за игрой.

— Морис, мне, кажется, нужна ваша помощь, — сказал Силвэниес.

— Вам надо в туалет? — спросила тетя Бесс.

— Нет, он мне нужен, чтобы изменить судьбу. Вот, — сказал он, протягивая Морису кубик. — Не будете ли вы так любезны?

Морис придвинул свой стул поближе к столу.

— Давно я его не бросал, — сказал он и бросил кубик.

— Ты помнишь, Тео, как мы играли в карты, когда были детьми? — спросил дядя Фрэнк. — Помнишь, как играли ночи напролет, пока мама не приходила и не выключала свет? Тогда мы играли в нашей комнате при свете фонарика.

— Конечно, помню. Все помню.

— И с папой мы играли. И со старым дядей Джорджем. Помнишь дядю Джорджа?

— Конечно. Я прекрасно помню те игры, — сказал папа. Почти всю игру он молчал, прячась за коробку с инструкцией и делая вид, что изучает правила, улыбаясь время от времени. Опять я заподозрил, что за этой игрой кроется Бобби Ли, как и за всем другим, что мы говорили и делали в этот вечер. Но вновь не хотел обращать на это внимание. В этот конкретный момент все было хорошо, все как надо, и этого уже было довольно.

— Да, были деньки, Тео, — продолжал дядя Фрэнк. — Были деньки.

— Да, были. К сожалению, в то время мы этого не понимали. Не всегда понимали. — Потом он на мгновение неловко улыбнулся мне и взял кубик. Вот тут-то я понял, что что-то произошло, что-то происходило уже некоторое время. Я понял, что папа робко покинул свое укрытие где-то там, далеко, покинул навсегда, и бродит в лесу, заблудившись и ища нас. Наблюдая, как он кидает кубик, я внезапно почувствовал страстное желание сказать ему, что все будет хорошо, что мы все здесь, ждем его, ждем, когда он придет к нам. Но этот момент прошел, и я, конечно же, так ничего и не сказал. Просто взял кубик. Была моя очередь.

«Это был человек действия. Он не ждал, когда зазвонит телефон. Он всегда звонил первым. Он был женат три раза, но женщины были не те. Теперь он был женат на своей работе. Он был энтомологом в Министерстве сельского хозяйства США, и ему предстояло принять самое важное за всю его карьеру решение. И самое важное для карьеры всех остальных.

Они покинули Флориду и шли все вперед и вперед на север, разрушая и поедая все на своем пути. Вся государственная военная машина страны, со всей ее суперсовременной техникой, воздушными налетами и мощным оружием, была бессильна остановить их. Это был совершенно новый враг, враг, не признававший никаких правил, враг, у которого отсутствовала совесть, отсутствовала логика, которому не нужны были боеприпасы. Этот враг не шел на переговоры, его нельзя было запугать. И нельзя было окружить.

Этот враг был не похож на всех остальных. Враг, бросивший вызов всем. Этого врага остановить было нельзя. Потому, что это был муравей Рихтера, и миллионы этих муравьев маршировали прямо на Вашингтон, округ Колумбия, на столицу нашей страны.

Зазвонил телефон. Он взял трубку. Звонили из Белого Дома. Он ждал их звонка.

— Шер Стил, — лаконично сказал он в трубку. В ответ услышал голос Гольдмен, ответственной за кадры. Голос у нее был испуганным».

Я читал роман дяди Фрэнка о житейских обстоятельствах с компьютера в цокольном этаже, ожидая, когда папа вернется от адвоката и мы поиграем в «Стратего». В то утро за завтраком он спросил меня, не хочу ли я поиграть в нее после школы. Но когда я пришел домой после занятий, тетя Бесс сказала, что у него незапланированная встреча с судьей и что он не знает, когда приедет. Я инстинктивно воспринял это как плохой знак: любая встреча с судьей — это серьезно, поэтому решил как можно скорее закончить книгу самоубийцы и воплотить в реальность мой план, связанный с Перечным ручьем. На роман дяди Фрэнка я наткнулся, когда сел за компьютер в цокольном этаже, чтобы составить иллюстрированное завещание. Мне он понравился, но показался очень уж коротким — в нем была всего одна страница.