Джим Кокорис - Богатая жизнь

— Ты поедешь к нему?

Дядя Фрэнк улыбнулся.

— Я бы это сделал, если бы этот парень оставил нас в покое. Сукин сын за девять лет ни разу не вспомнил, что у него есть ребенок. Потом, ни с того ни с сего, ему, видите ли, захотелось стать папочкой года. Кусок дерьма, вот он кто. — Потом добавил: — Не говори папе, что я с тобой так разговариваю. У него и без этого проблем достаточно.

— Что хотел тот человек из ФБР? Арестовать папу?

Дядя Фрэнк скрестил ноги. Тусклый свет настольной лампы освещал только половину его лица и придавал ему таинственный и какой-то нездешний вид.

— Никто не собирается арестовывать твоего папу. Тот агент ФБР просто хотел кое-что сказать нам. Папе надо было лишь предупредить судью о нашей поездке в прошлое, то есть в Вашингтон, и все. Сейчас все в порядке. Не беспокойся. Мы все утрясли. Этот придурок скоро уедет отсюда, и все будет хорошо.

— Как получилось, что папин адвокат не ты?

— Я предложил помощь, но твой папа отверг мои услуги. Я же двадцать лет не занимался юридической деятельностью.

— А ты знал, что мой отец — Бобби Ли?

— Что? Да, знал.

Я ничего не сказал.

Дядя Фрэнк испустил глубокий вздох.

— Послушай, ты не должен опускать руки. — Он придвинул стул совсем близко к моей кровати и прищурился, о чем-то напряженно размышляя. Затем оглянулся через плечо, как будто не хотел, чтобы кто-то услышал то, что он собирается сказать. — Я не очень умею давать советы, особенно детям, но ты не обычный ребенок. Ты, ну, ты маленький взрослый человек. Черт, не знаю, как сказать. Ты можешь видеть вещи изнутри. Это видно по твоим рисункам, по оценкам в школе, по всему. Друзей у тебя мало. Ты все время такой тихий. Ты понимаешь, что происходит, поэтому я буду говорить с тобой на равных. Такой откровенный разговор с откровенным дядей. — Он придвинул стул еще ближе, так близко, что я видел волоски у него в носу. — Сейчас положение достаточно сложное, и пока мы его не исправим, мой тебе совет: заткни все щели и не пускай это в себя. Понимаешь, что я хочу сказать?

Я покачал головой.

— Закройся, поставь себе защиту. У тебя хорошее воображение. Представь, что у тебя есть невидимое одеяло, спрячься под ним, и никто не причинит тебе зла. Представь, что это волшебное одеяло. Когда оно тебя укрывает, никто тебя не сможет обидеть. — Исчерпав свои доводы, он выпрямился на стуле. — Вот что я вынес из сорока лет очень дорогих сеансов у психоаналитиков.

— А что такое сеансы у психоаналитиков?

— Ну, это похоже на кабинет врача, только занимаются они там твоими мозгами. Ты приходишь, рассказываешь о своих проблемах, они выслушивают и говорят, как все исправить. Похоже на авторемонтную мастерскую, куда ты приходишь починить машину.

— У тебя много проблем?

Он пожал плечами.

— У меня только одна проблема — моя жизнь. — Он еще больше откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. — Знаешь, то, что по крови ты не Папас, дает тебе определенное преимущество. Может быть, ты не будешь меланхоликом, впадающим в отчаяние, с которым Папасы встречают каждый новый день.

— Как это?

— Да так. Можно сказать по-другому: возможно, ты избежишь определенных вещей, связанных с принадлежностью к роду Папасов. Греки по характеру люди депрессивного склада. Мы беспокоимся абсолютно обо всем. Далеко не каждый из нас грек Зорба [9] Персонаж одноименного фильма с Энтони Куином в заглавной роли, беззаботный, неунывающий гуляка (примеч. перев.) . .

Я оперся на подушки и стал думать над тем, что сказал дядя Фрэнк. Я понимал, он старается сделать, чтобы я чувствовал себя не так плохо, но его слова о меланхолии, об отчаянии, о психоанализе и о воображаемом одеяле не доходили до меня.

— Скажи, какие-то люди хотели убить вас с Силвэниесом потому, что вы должны им деньги?

Мой вопрос, казалось, его не удивил. Он просто кивнул головой.

— Да, я должен деньги кое-кому. Но не знаю, хотели ли они меня убить. Это не совсем те люди.

— Они бы переломали вам ноги?

— Ну, они не уточняли, какие именно кости они собираются нам переломать. Скажем так: что-то они наверняка бы мне сломали или разбили, но вряд ли это было бы мое сердце. Благодаря твоему папе я больше об этом не беспокоюсь.

— Он заплатил им твой долг?

— Вот именно, заплатил. — Он скрестил ноги и принялся снимать пушинки со своих носков. — Твой папа щедрый человек.

— Ты будешь еще снимать фильмы?

— Не-е-е-е-т. Я поставил точку. Капут. Эль фин. Теперь я посвятил себя написанию книги.