Валерий Алексеев - Игры на асфальте

— Садись.

Я сел чуть поодаль, от Маргариты пахло речной водой. Хламида ее, синевато-серая, просторная, шелковисто свистящая, застегивалась у горла стоячим воротничком. Держа сигарету на отлете, Маргарита закинула ногу на ногу, повернулась ко мне, выпустила дым мне в лицо и повелительно повторила:

— Докладывай.

Я вспомнил о Тоне: в сравнении с Маргаритой она была как белая прибалтийская ночь в сравнении с тропическим закатом. Нет уж, простите, сказал я себе, у нас тоже все есть, и, кроме того, мы не любим, когда на нас давят.

— А что докладывать? — спросил я угрюмо. — Что тебя так взволновало?

— Значит, ты видел Коновалова в нашей квартире, — нетерпеливо сказала Маргарита, ерзая и шурша пышной юбкой с чехлом (тогда была такая мода. Теперь в этих многослойных юбчонках отплясывают румбу на танцевальных вечерах). — Когда это было?

— Я же сказал: вчера, в половине второго… Нет, в час.

— Ты что же, к нам заходил?

— Да нет, я только увидел его в твоем окне, решил, что это Женька, и поднялся, а тут он как раз и вышел.

Маргарита, хмурясь, подумала.

— А в чем он был?

— Не помню. Что-то серое.

— Костюм такой светлый в полосочку?

— Да, похоже.

Я начал смутно кое-что понимать. По-видимому, Тонина правота оказалась весьма относительной.

— И как он выглядел? — продолжала допрашивать Маргарита.

— Да я ж тебе вчера рассказывал. Высокий, немного сутулый, лицо худое, волосы черные, прилизанные, глаза такие маленькие, нос утиный…

— Ну, ты уж опишешь… — Маргарита зябко передернула плечами, раздавила окурок в блюдце, поставила блюдце на пол. — Он что-нибудь тебе объяснил?

— Нет, ничего. — Я старался не обращать внимания на резкость ее вопросов и отвечать по возможности четко, подыскивая слова. — Сказал, что проездом и ничего не знает. Он что, не должен был там находиться?

— Где? В нашей квартире? — возмутилась Маргарита. — С какой это стати?

Мне очень понравилось, как она это сказала: я с удовольствием прослушал бы эту реплику несколько раз. «Где? В нашей квартире? С какой это стати?»

Маргарита задумалась, потом нервно обхватила руками колени.

— Похоже, я влипла, — сказала она по-театральному «в сторону». — Если узнает бабушка, мне не жить.

Теперь пришла моя очередь задавать вопросы.

— Ты что же, дала ему ключ?

Маргарита покачала головой.

— Сам-то ключ на месте?

Она похлопала по сумке.

— А ну-ка, проверь.

Маргарита покорно расстегнула сумку, достала фестивальный пятицветный брелок с ключом.

— Так это ж Женькин, — удивился я.

— Ну прямо, Женькин. Он свой посеял давно.

— А ты вчера домой заходила? Может, дверь не захлопнула?

— Нет, — печально сказала Маргарита, — мне некогда было. Я только поднялась почтовый ящик посмотреть, бабушка просила.

— И дверь не открывала?

— Не открывала.

— Точно?

— Ай, отстань.

Приглядевшись к ней, я поверил, что Маргарита и в самом деле не спала всю ночь: лицо ее было смугло и бледно одновременно, особенно скулы, глаза припухли. И все равно она была красива: да что там красива, десять тысяч Лолит Торрес померкли бы перед ней!

— Вот такие пирожки, — без всякого выражения проговорила Маргарита. — Боюсь теперь идти домой.

— Он что, и в самом деле проездом?

— В гостинице живет.

— Номер знаешь?

— Н-нет… Он не велел звонить. Сказал, там в гостинице сердятся, от претенденток отбоя нет.

— А как же вы связь держали?

— Он сам звонил. Сегодня тоже должен, с десяти до одиннадцати.

«Как же, должен, держи карман шире, — подумал я. — Смотался уже из Москвы за Уральские горы».

Тут Маргарита медленно повернулась ко мне, заглянула в лицо, тронула рукой мое колено.

— Послушай, Гриша, ты Женьке друг, помоги. Пойдем, вместе к нам домой сходим. А то одна я боюсь.

— Ну, разумеется, о чем речь, — сказал я, краснея. — Только…

— Что только? Тоже боишься?

— Да нет, Максимка у меня, братик. Один ни за что не останется.

— Подумаешь, посидит полчаса, — с досадой сказала Маргарита. — Сколько ему?

Я не успел ответить, потому что в эту минуту, словно почуяв, что решается его судьба, братишка мой подал голос.

— Эй, кто там? — закричал он из спальни. — Тоня? Иди сюда, Тоня, я здесь!

В глазах у Маргариты загорелось извечное женское любопытство.

— Тоня? — быстро спросила она. — Это какая Тоня? А, знаю, знаю. Смотри-ка, Тоня. Тоня-тихоня… Она что же, тут поселилась?

Я ничего не ответил: много чести. Я встал и пошел к Максимке: братишка мой не терпел промедления.