Пак Мингю - Коврижка

«Из свободных осталась только эта, — отпирая замок, шептала распорядительница. — Завтра, как мне сказали, еще кто-то хотел посмотреть, однако из-за вас я сказала, что у меня уже договорено. Ах да, комната принадлежит отдельному собственнику…» И в тот момент, когда внезапно зачастившая скороговоркой женщина открыла дверь, мы — клянусь — оторопели. Ведь наш взгляд уперся в пространство, которое скорее походило на гроб, нежели на жилую комнату. Обалдев, я плюхнулся пятками на пол.

Короче, в пространстве, не позволяющем вытянуть ноги, располагается письменный стол и стул. Ни дать ни взять — чулан. Там грызут гранит науки. Подкрадывается дрема. Надо спать! Тогда стул убирается с пола и ставится на стол. Аса! — а под столом такие просторы (учитывая площадь комнаты, пространство под столом вполне можно назвать просторами)! Ложишься на пол и вытягиваешь ноги под стол. Спишь. Вот что это было.

Лежа на полу в такой позе, вы могли видеть две бельевые веревки, пересекающие потолок, и маленький стенной шкафчик над столом. В центре потолка мерцали дистрофические, похожие на белесые кости на рентгеновском снимке люминесцентные лампы. Изливаемый ими свет был ущербным, как сломанная ключица, и неверным, как фотопроекция организма. Этот свет совершенно не радовал глаз, однако его, за исключением часов сна, все время приходилось держать включенным. Ведь окна-то не было. «А питание?»

«А, идите за мной». Мы снова выстроились паровозиком и отправились на крышу. Там была терраса и небольшая надстройка, в которой был четырехместный обеденный стол и электрическая рисоварка. Распорядительница с демонстративной гордостью откинула крышку рисоварки. Несвежий на вид рис — но в большом количестве — был внутри. «Можно кушать в любое время, только закуски каждый приносит свои. Рис есть всегда».

Еще там были общественные — настолько узкие и тесные, что их скорее следовало считать личными — туалет с умывальником и комната отдыха, где располагались, опять же общественные, стиральная машина и допотопный телевизор. «Ах да. Что касается туалетной бумаги, каждый пользуется своей. Вообще, конечно, я должна обеспечивать, однако стоит только поставить в туалет, как кто-то уносит. На всех разве напасешься? Поэтому как-то так. Рассчитываю на ваше понимание».

— Я заезжаю, — сказал я — как бы это выразить? — с неожиданным спокойствием. Заплатив за первый месяц, внеся личные данные в журнал и получив ключ, я… в тот момент ощутил себя взрослым. Почему-то у меня возникло чувство, что я малость… узнал этот мир. Молча, в точности как тогда, когда наше разоренное семейство, шушукаясь, прятало их от судебных приставов, я начал перетаскивать пять сумок и один персональный компьютер из машины друга в свою комнату. Неся монитор по узкому, едва ли не одинаковой с ним ширины, коридору, мой друг прошептал мне:

— Разве человек может здесь жить?

Его тон говорил, что соглашаться жить в таком месте без минуты раздумий, то бишь наобум — это как-то не по-человечески. Кого-нибудь другого, в зависимости от умения улавливать потайной смысл, эти слова вполне могли бы задеть, обидеть или даже привести в ярость. Однако в тот момент, когда я услышал этот вопрос, меня захлестнула другая, совершенно неожиданная эмоция. Это было странно. Я не расстроился, не обиделся и даже не разозлился — я захлебнулся одиночеством.

Так закончился мой переезд. Закрыв дверь на замок, я спустился на улицу, чтобы проводить друга. «Тебе действительно нормально?» — спросил друг, выпустив длиннющую струю табачного дыма. Почему-то его лицо пожелтело, как будто он подхватил здесь желтуху. «Нормалек», — ответил я. Друг полюбовался небом и молча завел машину. «Спасибо, что подвез. Пока». — Кивок.

Когда красный спорткар спустился с холма и скрылся за поворотом, откуда-то налетел задорный весенний ветерок. Я закурил еще одну сигарету. Мир безмолвствовал, а несколько вишневых деревьев у подъезда со стороны холма по-прежнему дрожали на ветру. Это была она — весна 1991 года с ее незначительными с виду событиями. Отчего же в моей памяти… эта весна была такой ласковой?!

Проблема была в компьютере: если монитор поставить на стол, то там не остается места для стула. То есть я пришел к заключению, что я не смогу лежать на полу. Однако теснота не оставляла мне возможности выбора, поэтому я быстро нашел ответ. Я решил не вытягивать ноги. Когда я принял это решение, у меня в голове мелькнуло, что я даже вроде бы где-то слышал, что сон в позе креветки полезен для здоровья. Ведь может быть…