Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– Нет, – ответил Джеймс. – Сон для него сейчас самое лучшее лекарство, и он еще может поправиться. Я применяю самые сильные подкрепляющие средства, какие мне известны, но нам остается только ждать. Еще может наступить перелом к лучшему.

Однако перелома к лучшему не наступило. Наоборот, за сорок восемь часов до конца в состоянии больного наступило явное ухудшение, так что доктор Джеймс поспешил послать за Фрэнком Каупервудом-младшим и дочерью Каупервуда Лилиан, ныне миссис Темплтон. Приехав, и дочь, и сын сразу заметили, что у постели больного нет Эйлин. Доктор Джеймс на их вопрос, почему отсутствует миссис Каупервуд, пояснил, что по каким-то своим соображениям она отказалась посещать мужа.

Хотя дети Каупервуда знали, что в отношениях между Эйлин и их отцом существует холодок, все же они по-своему поняли ее отказ приехать к мужу в такое время и сочли своим долгом сообщить ей о его тяжелом состоянии. Они тотчас поспешили к телефону-автомату и позвонили Эйлин, но, к своему удивлению, убедились, что она вовсе не желает ничего знать ни о Каупервуде, ни о его детях. Он сам хотел, чтобы доктор Джеймс и мисс Флеминг ведали его делами, не считаясь с нею, вот пускай они теперь и заботятся обо всем, а она не пойдет к нему – ни за что!

Лилиан и Фрэнк были ошеломлены такой жестокостью, но им больше ничего не оставалось, как вернуться к отцу и ждать, к чему приведет кризис. Доктор Джеймс, Беренис, Джемисон беспомощно стояли вокруг больного, с ужасом сознавая, что ничего сделать нельзя. Так они ждали часами, прислушиваясь к тяжелому дыханию Каупервуда, а оно то становилось громче, то замирало, и тогда в комнате наступала тишина… На вторые сутки он вдруг рванулся, словно желая стряхнуть с себя невыносимую усталость, приподнялся на локте, будто затем, чтобы оглядеть комнату, потом так же внезапно упал навзничь и больше не шевельнулся.

Смерть! Смерть! Вот она перед ними – неотвратимая и суровая!

– Фрэнк! – закричала Беренис, вся похолодев и глядя на него широко раскрытыми, изумленными глазами. Она бросилась к нему и, упав на колени, схватила его влажные руки и зарылась в них лицом. – Фрэнк, милый, нет, нет!.. – вырвалось у нее, и, теряя сознание, она медленно сползла на пол.

Смерть Каупервуда повергла всех в смятение: сразу возникло столько проблем – и требовавших немедленного разрешения, и уже обозначавшихся в будущем, что несколько минут все стояли вокруг умершего как громом пораженные. Самым находчивым и хладнокровным оказался доктор: прежде всего он с помощью Джемисона перенес Беренис в свою комнату. Когда они уложили ее на кушетку, Джеймс посоветовал Джемисону позвонить миссис Каупервуд и попросить ее распорядиться насчет похорон.

Джемисон позвонил, и ему пришлось вести пренеприятный разговор.

Отношение Эйлин к смерти мужа очень встревожило и доктора, и секретаря: казалось, без скандала на всю страну не обойтись.

– Почему вы обращаетесь ко мне? – заявила она. – Просите совета у доктора Джеймса или у мисс Флеминг! Это они ведали всеми его делами и здесь, и в Лондоне.

– Но, миссис Каупервуд, – вымолвил удивленный Джемисон, – это же ваш муж? Неужели вы не хотите, чтобы его перенесли к вам в дом?

– Мистер Каупервуд совершенно не считался со мною, – последовал лаконичный, резкий ответ. – Он обманывал меня, все обманывали – и его врач, и его любовница. Пусть они обо всем и заботятся – пускай отправят тело в какой-нибудь морг и оттуда везут хоронить.

– Но, миссис Каупервуд! – Джемисон в волнении даже повысил голос. – Это неслыханно! Все газеты станут кричать об этом. Неужели вам будет приятно, если вокруг смерти такого большого человека, как ваш муж, разыграется скандал?

Тут доктор Джеймс, слышавший этот поразительный разговор, подошел к телефону и взял у Джемисона трубку.

– Миссис Каупервуд, с вами говорит доктор Джеймс, – сказал он холодно. – Как вам известно, мистер Каупервуд вызвал меня к себе, когда он вернулся в Америку. Мистер Каупервуд не родственник мне, я заботился о нем, как заботился бы о любом другом пациенте, в том числе и о вас. Но если вы будете упорствовать и не измените своего недостойного отношения к праху человека, который был вашим мужем и завещал вам свое имущество, – уверяю вас, вы покроете себя позором до конца дней своих. Как-никак, должны же вы отдавать себе отчет в своих поступках?

Он подождал секунду, но Эйлин не отвечала.

– Вот что, миссис Каупервуд, я ведь прошу вас не о каком-то одолжении, – продолжал Джеймс. – Мне от вас ничего не нужно. Подумайте о себе. Конечно, тело вашего мужа можно перевезти в любое похоронное бюро и похоронить где угодно, если вы этого хотите. Но одумайтесь. Вы ведь понимаете, пресса может узнать от меня или в похоронном бюро, что сталось с телом. Еще раз, последний раз, ради вас же самой, прошу: подумайте, а если вы не измените своего решения, имейте в виду – завтра же вся эта история попадет в газеты.