Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Каупервуд улыбнулся своей самой открытой и обаятельной улыбкой. И Молинауэр, впервые увидевший его, не остался равнодушным. В сущности, он с интересом смотрел на этого молодого Давида из мира финансов. Если бы он видел какой-то способ принять предложение Каупервуда, чтобы предложенные деньги в итоге вернулись в казну, и если бы у Каупервуда были разумные шансы скоро встать на ноги, то Молинауэр хорошо бы подумал о его предложении. Ведь тогда Каупервуд мог передать в его пользу свои активы. Но на самом деле шансов на улучшение ситуации практически не оставалось. Судя по тому, что он слышал, Гражданская ассоциация муниципальных реформ уже приступила к действию: они начали или собирались начать расследование, а после того как они вцепятся в это дело, несомненно доведут его до конца.

– Мистер Каупервуд, проблема в том, что дело зашло слишком далеко и практически вышло за пределы моего влияния, – любезным тоном сказал он. – На самом деле оно едва касается меня. Впрочем, я вижу, что вас не так беспокоит вопрос о займе на пятьсот тысяч долларов, как чек на шестьдесят тысяч долларов, который вы получили позавчера. Мистер Стинер настаивает, что вы поступили незаконно, и крайне расстроен этим обстоятельством. Теперь мэр и городские чиновники тоже знают об этом и могут предпринять определенные меры. Право, не знаю, что и сказать.

Молинауэр явно лукавил, особенно в уклончивом упоминании о мэре города, который действовал обычно по его указке, и Каупервуд хорошо понимал это. Он не на шутку разозлился, но оставался сдержанным, сохраняя вежливый и уважительный тон.

– Да, я получил чек на шестьдесят тысяч долларов за день до объявления о моем банкротстве, – откровенно признался он. – Но это был чек на оплату сертификатов, приобретенных по распоряжению мистера Стинера, и деньги причитались мне по праву. Я не вижу здесь ничего незаконного.

– Да, если сделка была совершена по всем правилам, – невозмутимо отозвался Молинауэр. – Насколько я понимаю, сертификаты были выкуплены для амортизационного фонда, но их там нет. Как вы это объясните?

– Это лишь мое упущение, – невинно и так же невозмутимо сказал Каупервуд. – Они попали бы туда, если бы я не был вынужден неожиданно приостановить расчеты. Невозможно лично уследить за каждой мелочью. Кроме того, у нас не было принято сразу же возвращать ценные бумаги городского займа в амортизационный фонд. Если вы спросите мистера Стинера, то он подтвердит это.

– Да что вы говорите? – с деланым изумлением произнес Молинауэр. – Он не произвел на меня такого впечатления. Как бы то ни было, бумаг нет на месте, и с юридической точки зрения это имеет некоторое значение. Я испытываю не больший интерес к этому делу, чем любой добропорядочный член Республиканской партии. Просто не знаю, что я мог бы сделать для вас. Как вы думаете, что бы я мог сделать?

– Не думаю, что вы можете что-то предпринять для меня, мистер Молинауэр, – с небольшой иронией ответил Каупервуд. – Если только вы не пожелаете быть со мной откровенным. Я не новичок в делах Филадельфии. Мне кое-что известно о силах, которые управляют городом. Я полагал, что вы можете остановить любые планы моего судебного преследования по этому вопросу и предоставите мне время, чтобы я мог встать на ноги. По закону я несу не большую ответственность за эти шестьдесят тысяч долларов, чем за пятьсот тысяч долларов, которые я получил в качестве займа. Не я поднял панику на фондовой бирже. Не я устроил пожар в Чикаго. Мистер Стинер и его друзья получали немалую прибыль, когда вели дела с моей помощью. Я имел право предпринять меры по своему спасению после стольких лет службы городу. Поэтому я не могу понять, почему мне не следует оказать ответную услугу от городской администрации с учетом того, сколько пользы я принес. Я довел стоимость бумаг городского займа до номинала, а что касается денег мистера Стинера, то он исправно получал свой процент и даже более того.

– Разумеется, – отозвался Молинауэр, глядя Каупервуду в глаза и оценивая энергичность и четкость молодого банкира по их реальной стоимости. – Я понимаю, как именно все произошло, мистер Каупервуд. Не сомневаюсь, что мистер Стинер многим обязан вам, как и остальные члены городской администрации. Мне известно, что вы вольно или невольно оказались в опасном положении и что общественное мнение в некоторых кругах весьма сильно настроено против вас. Лично я не занимаю ту или иную сторону, и если бы мне не показалось, что ситуация выходит из-под контроля, был бы не прочь оказать вам содействие любым разумным способом. Но как? Республиканская партия находится в уязвимом положении в связи с предстоящими выборами. Мистер Батлер по какой-то причине, о которой мне не известно, выглядит глубоко оскорбленным. А мистер Батлер, как известно, обладает большим влиянием… – (Каупервуд задался вопросом, мог ли Батлер случайно или намеренно раскрыть суть нанесенного ему оскорбления, но это казалось невероятным.) – Я искренне сочувствую вам, мистер Каупервуд, но предлагаю вам сначала встретиться с мистером Батлером и мистером Симпсоном. Если они согласятся с моими предложениями о помощи, я присоединюсь к ним. Иначе я едва ли что-то могу поделать. Я пользуюсь небольшим авторитетом в городских делах Филадельфии.