Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Сенатор встал. Он ценил свое время, и другие знали об этом. Батлер был очень доволен своим успехом. Ему удалось убедить триумвират сделать Каупервуда главной жертвой в случае общественных волнений или протестов против Республиканской партии. Судя по обстоятельствам, такие волнения могли начаться в ближайшее время. Теперь оставалось разобраться с недовольными кредиторами Каупервуда, и если с помощью денег ему удастся помешать финансисту продолжить свои дела, то положение банкира станет чрезвычайно опасным. Это был несчастливый день для Каупервуда, подумал Батлер, день, когда он впервые пытался сбить Эйлин с пути праведного, и уже не за горами то время, когда он поймет это.

Тем временем Каупервуд, судя по слухам и разговорам, все сильнее укреплялся во мнении, что политики в кратчайшие сроки постараются сделать из него козла отпущения. К примеру, Стайерс нанес ему визит лишь через несколько дней после того, как он объявил о банкротстве, и сообщил ему важные сведения. Альберт, как и Стинер, до сих пор работал в городском казначействе и давал разъяснения Сенгстэку и доверенному человеку Молинауэра, которые изучали бухгалтерские книги казначейства. Стайерс обратился к Каупервуду главным образом для разъяснений в связи с чеком на шестьдесят тысяч долларов и своего участия в сделке. Похоже, теперь Стинер угрожал своему главному помощнику уголовным преследованием и утверждал, что тот несет ответственность за растрату, которая распространяется на его поручителей. Каупервуд только посмеялся и заверил Стайерса, что ничего подобного нет и в помине.

– Альберт, – с улыбкой сказал он, – скажу вам точно, вы не виноваты в том, что выписали мне этот чек. Я скажу, что вам следует сделать. Отправляйтесь к моему юристу, Стэджеру, и проконсультируйтесь у него. Это не будет стоить вам ни цента, и он объяснит, как вам нужно поступить. Потом возвращайтесь на работу и ни о чем не волнуйтесь. Мне жаль, что моя просьба доставила вам неприятности, но я клянусь, что вы сохраните свое место при новом городском казначее. Если же потом я найду место, больше подходящее для вас, то дам знать об этом.

Другим обстоятельством, заставившим его взять паузу и подумать, было письмо от Эйлин с описанием разговора, который состоялся за обеденным столом как-то вечером, когда Батлера-старшего не было дома. По словам ее брата Оуэна, трое деятелей: ее отец, Молинауэр и Симпсон – собирались «докопаться до него» (то есть до Каупервуда) за какую-то преступную финансовую махинацию. Она не могла объяснить, что имелось в виду; кажется, речь шла о чеке или о чем-то еще. Эйлин сходила с ума от беспокойства. Неужели они собираются посадить его в тюрьму, спрашивала она. Ее дорогого, милого Фрэнка! Неужели такое может случиться на самом деле?

Его лицо потемнело, и он гневно стиснул зубы, когда прочитал ее письмо. Нужно что-то предпринять – встретиться с Молинауэром, Симпсоном или с обоими, – и сделать компромиссное предложение для города. Сейчас он не мог предложить деньги, только векселя, но возможно, этого будет достаточно. Конечно же, они не собирались делать его козлом отпущения из-за такого банального и незначительного дела, как чек на шестьдесят тысяч долларов! И это при том, что Стинер ссудил ему полмиллиона долларов, не говоря уже обо всех сомнительных сделках с прошлыми городскими казначеями! Какая подлость! Как это расчетливо и коварно, но вместе с тем по-настоящему опасно.

Но Симпсон уехал из города на десять дней, а Молинауэр, памятуя о предложении Батлера использовать проступок Каупервуда в партийных интересах, уже приступил к действию. Письма были написаны и дожидались своего часа. После совещания у Симпсона мелкие политиканы, получившие сигналы от своих хозяев, усиленно распространяли слухи о сделке на шестьдесят тысяч долларов, упирая на то, что бремя вины за присвоение средств из казначейства лежит исключительно на банкире.

В тот момент, когда Молинауэр впервые увидел Каупервуда, он осознал, что ему придется иметь дело с волевым человеком. Каупервуд не обнаруживал никаких признаков страха. В своей обычной невозмутимой манере он сообщил, что имел обыкновение занимать деньги из городской казны под низкую ставку, но паника на бирже нанесла ему значительный ущерб, поэтому в настоящий момент он не может вернуть ссуду.

– Мистер Молинауэр, до меня дошли слухи, что против меня как партнера мистера Стинера в этом деле будут выдвинуты некие обвинения. Надеюсь, город этого не сделает, и я полагал, что могу заручиться вашим влиянием, чтобы предотвратить такое развитие событий. Мои дела находятся в неплохом состоянии, особенно если у меня будет время уладить кое-какие вопросы. Сейчас я делаю своим кредиторам предложение по пятьдесят центов за доллар и выписываю векселя со сроком погашения от одного до трех лет. Но что касается вопроса о займах из городского казначейства, если можно будет договориться, я с радостью выплачу все сто процентов при условии небольшой отсрочки. Вы понимаете, что курс акций неизбежно восстановится, и, не считая моих нынешних убытков, я буду в полном порядке. Я понимаю, что дело уже зашло довольно далеко. Газетчики в любое время могут раструбить, если их не остановят те, кто может контролировать их шайку. (При этом он уважительно посмотрел на Молинауэра.) Но если удастся избежать разбирательства, мое положение не пострадает и я вскоре стану на ноги. Так будет лучше для города, поскольку тогда я, несомненно, выплачу все, что задолжал казне.