Лев Мечников - Записки гарибальдийца

Бурбонцы долго не могли оправиться после неудачной попытки 1-го октября. Обстоятельства слагались таким образом, что Капуя и думать не могла продержаться долго. Передовые позиции гарибальдийцев были укреплены очень исправно; артиллерия увеличилась, и немецкий инженер Гофман строил плавучий мост через Вольтурно, чтобы гарибальдийцам переправиться, минуя Каяццо. Если бы бомбардировать, то крепость не продержалась бы и двух дней, но бомбардировка не была в правилах Гарибальди, хотя у него и были под рукой все средства. Я не стану подробно описывать всех военных действий, которых я не был свидетелем. Читатели знают ход их по журнальным известиям; да собственно действий военных и не было, за исключением аванпостных перестрелок и стычек. Это было время ожидания с обеих сторон.

Реакционеры, с своей стороны, не теряли надежды и постоянно смущали, на сколько могли, народ распространением ложных слухов и демонстрациями исподтишка. Но народ на это не поддавался, за исключением прачек и нескольких торговок из Старого Города. Попы напрасно тратили лучшие цветы своего красноречия; напрасно принчипы [147] Итальянизм: principi – князья. и маркизы сорили дукаты из кошельков своих, и без того отощавших. Неаполь с непоколебимой твердостью шел раз избранной дорогой. Положение вообще было тяжелое. В этой толпе, восторженно приветствовавшей рождение нового королевства, были матери убитых в последних битвах, отцы и братья молодых людей, насильно задерживаемых Бурбоном в Капуе и обреченных им на томительную жизнь осажденного города и на смерть. Тем не менее, всеобщий энтузиазм заставлял забывать всякие личные соображения и отношения; у всех одно было на уме и на сердце.

Всеобщая подача голосов единодушно провозгласила Виктора-Эммануила королем; она призывала своего избранника в пределы вновь присоединенного королевства.

Я сам не был свидетелем этого торжества, для которого неаполитанский муниципалитет не пощадил ни трудов, ни издержек; передавать слышанные мной подробности не считаю нужным. Замечу только, что изо всей вотирующей массы нашлось только два голоса за нет . Подача голосов продолжалась несколько дней. Всё время город был убран флагами, а по вечерам великолепно иллюминован. Процессия с музыкой и факелами целую ночь обходила улицы города. Казалось даже, и не спал никто в это время.

Торжествам и праздникам не было конца. Едва окончилась подача голосов, подвиги Чальдини в Умбрии и Маркиях [148] Название итальянского региона Марке имеет множественное число: Le Marche. подали повод к ежедневным почти демонстрациям и триумфам. Ладзароне торжествовал.

Наконец, Анкона сдалась, Ламорисьер [149] Кристоф-Луи-Леон-Жюшо де Ламорисьер (1806–1865) – французский генерал и политический деятель. покончил свою карьеру очень не блистательным эпилогом к своим красноречивым и заносчивым речам. Чальдини шел на соединение с Гарибальди. Король сам принял начальство над отдельным корпусом и хотел прежде порешить с Капуей, чтобы триумфатором войти в Неаполь.

Город был в каком-то тревожном ожидании. Хотя о возвращении бурбонцев не могло быть и речи, а все чего-то боялись. Чальдини ждали как избавителя, а прекращения внутренних смут и безурядицы ждали от прибытия короля. Несколько раз уже в журналах появлялись известия о том, что Чальдини с войском в горах, где-то под самой Капуей. Мальчишки бегали с печатными афишками, кричали во всё горло; жители не раз затевали иллюминацию, но через несколько часов всё оказывалось журнальной уткой, и снова начиналось тревожное ожидание.

Я сидел у окна своей комнаты, в большом кресле. Внизу на улице народ бесновался, киша как муравейник. Мальчишки неистово кричали на своем неразборчивом наречии:

« I prigionieri che la fatti il generate Cialdini », и прибавляли на распев: «un grano». (Пленники, сделанные генералом Чальдини, – один грано).

Я не обратил особенного внимания на это новое изобретение ладзароновской промышленности. Вдруг дверь с треском и громом отворилась, и в комнату ввалилась дородная фигура моего хозяина. Красное лицо его обливалось потом и сияло радостью. В руке своей, толстой и короткой наподобие этрусской колонны, держал он какую-то бумажку, и пыхтел и отдувался, как паровоз.

– О, Cialdini arrivato! – проговорил он наконец сквозь одышку и усиленное сопение: – Positivo… Ufficiale!.. Dubbio arcuno non ci puo stare (Чальдини приехал, положительно, официально… Не может быть ни малейшего сомнения), – вопил он, произнося по неаполитанской привычке r за l .