Михаил Меньшиков - Письма к ближним

«Русскому слову» пишут из Коврова: «Солдатские полушубки шьются здешними кустарями крайне небрежно. По словам кустарей, подрядчики не велят им даже закреплять ниток. Делаются полушубки из вонючей овчины. По словам местного священника, среди портных было несколько случаев сибирской язвы, которой заразились через полушубки».

Скучно делать выдержки, их можно набрать сколько угодно, хотя в печать попадает лишь ничтожная доля подобных фактов. Верить им или не верить? Имея в виду наши драконовские законы о клевете, зная наши застарелые обычаи и нравы, памятуя горькое прошлое, мне кажется, осторожнее будет печати верить, нежели нет. Если явится сомнение – вспомните три зловещих имени: Грегор, Коган, Горвиц. Это своего рода «Мани – Факел – Фарес» для несчастной нашей прошлой войны. Что у нас все обстоит благополучно, это нам и без г. Ростовцева доложат, но им, представителям печати, в эту тяжелую эпоху, представителям не казенной, а действительной правды, им присоединяться к казенной формуле благополучия… для этого нужна уверенность, которою г. Ростовцев, судя по телеграмме, не обладает.

Кстати, о сапогах. Ко мне явился изобретатель идеального солдатского сапога…

Надо заметить, за эти десять месяцев у меня накопилось множество великих проектов, присланных с просьбой оповестить о них свет. Некоторые изобретатели явились самолично и открывали под величайшим секретом, в наглухо запертой отдельной комнате какую-нибудь… совсем невинную глупость. Один предлагал, например, наполнять крепостные рвы углекислым газом. Другой – обливать солдатские палатки водой на том основании, что лед – худой проводник тепла и пр. По части одних сапог у меня куча проектов; кто-то даже прислал из провинции усовершенствованные лапти, сплетенные из веревок, и войлок к ним. Нигде, как в области изобретений, бесталанность не сказывается более грустно. Но зато нигде же, как в этой области, не проявляется более блистательно человеческий гений. Знаете, отчего мы проигрываем эту войну? Главным образом от неспособности овладевать великими открытиями так же быстро, как японцы. Нас бьют, бьют, бьют и всюду потому, что японцев, оказывается, больше. Больше ли их, однако? Не есть ли это подавляющее большинство – иллюзия, зависящая от одного гениального изобретения, которым японцы уже воспользовались, а мы еще нет?

Я говорю о беспроволочном телеграфе Маркони. Одно сведущее лицо мне передает, что англичане пять с половиной месяцев тщетно бьются, чтобы продать здесь, в Петербурге, изобретение Маркони. Оно действует будто бы просто волшебно. Поставили аппарат на окно и разговаривайте за тридцать верст с Колпином, с Красным Селом, и ответы получаются мгновенные. Каждая станция Маркони стоит 14 000 рублей, а Сименс предлагает свое немецкое устройство за 5 000, причем разница будто бы в том, что станции Сименса действуют всего до трех верст. Зато из каждых пяти тысяч Сименс будто бы согласен получить только три… Не настаиваю на этом, передаю, что слышал. Так или иначе, факт тот, что у японцев в полевой армии уже давно, с начала войны, работают и воздушные шары, и станции Маркони, у нас же их нет. Поэтому и с равными, и, может быть, даже с меньшими силами японцы способны в любой точке фронта быть сильнее нас: мгновенно по воздуху они получают приказания по всем направлениям, ясные и отчетливые, тогда как наш полевой телеграф со столбами и проволоками поминутно портится и совсем бездействует там, где его провести нельзя. Понимаете? Преимущество у японцев колоссальное, вроде того, как у человека зрячего перед слепым. «Почему же, – спрашиваю, – мы вовремя не обзавелись станциями Маркони?» Сведущее лицо загадочно усмехнулось: «Почему? Потому… Ну, Господи, – неужели вы с луны упали? В Россию мало появиться с гениальным изобретением. Нужен еще особый талисман, чтобы убедить в его полезности».

Ах, этот талисман!

Но я хотел поговорить об изобретателе идеального сапога. Это вовсе не психопат, как многие гг. изобретатели, – это человек столь же знаменитый в своей области, как Фишер в своей. Это г. Дышко, сапожный мастер на Знаменской. Он изучал свое искусство в разных странах, участвовал на всемирных выставках и пр. Из бумаг, представленных мне г. Дышко, я узнал, что генерал Драгомиров, когда еще был начальником академии генерального штаба, предложил г. Дышко построить солдатский сапог – «легкий, удобный, прочный и дешевый». Г. Дышко построил хорошие сапоги, они были одобрены, но недешевы и потому не приняты. Задача, однако, засела в голове г. Дышко, и он в течение долгого ряда лет все работал над ней. Наконец ему пришло в голову заменить кожу брезентом – это сразу решило вопрос о дешевизне. Затем г. Дышко придумал особый состав для непромокаемости и особый ремешок, позволяющий надевать сапог на любую ногу. В конце концов ему удалось довести окончательную цену идеального сапога с кожаными головками до 3 р. 5 коп. Преимущества перед казенным сапогом громадные, но… «Это, видите ли, можно устроить в несколько дней, – сапоги были бы приняты, но…» и т. д.