Элизабет Арним - Колдовской апрель

Скрэп овладела глубокая меланхолия. Все хорошо знакомые ей симптомы, характерные для будущего захватчика, были налицо, и она понимала, что, если Бриггс останется, ее целительному отдыху придет конец.

Затем она вспомнила Кейт Ламли. И ухватилась за Кейт, как за соломинку.

– Я была бы только рада, – сказала она, слабо улыбнувшись Бриггсу – приличия требовали от нее улыбки, но даже такая легкая продемонстрировала ямочки, и Бриггс еще сильнее вытаращил глаза, – но есть ли у нас комната?

– Конечно, есть, – сказала Лотти. – Комната Кейт Ламли.

– Я полагала, – сказала Скрэп, повернувшись к миссис Фишер, и Бриггсу почудилось, что до сего момента он не знал, что такое музыка, – ваша подруга должна вот-вот приехать.

– О нет, – заверила ее миссис Фишер – на удивление безмятежно, подумала Скрэп.

– Мисс Ламли, – начал мистер Уилкинс, но, повернувшись к миссис Фишер, осведомился, – или, вернее сказать, миссис Ламли?

– Никто никогда и не собирался жениться на Кейт, – беспечно ответила миссис Фишер.

– Итак, мисс Ламли, во всяком случае, прибывает не сегодня, а мистер Бриггс – осмелюсь сказать, к сожалению, – завтра должен продолжить свое путешествие, так что его пребывание ни в коей мере не помешает возможным перемещениям мисс Ламли.

– Тогда я, конечно, присоединяюсь к приглашению, – сказала Скрэп с божественной сердечностью, по крайней мере так послышалось Бриггсу.

Он, покраснев, что-то пробормотал, и Скрэп подумала: «Ох», и отвернулась, в результате чего Бриггс познакомился с ее профилем, а если и существовало на свете что-то более восхитительное, чем Скрэп анфас, так это была Скрэп в профиль.

Но что ж, это только на сегодняшний день и вечер. А утром он сразу же уедет. До Рима еще добираться и добираться. Ужасно, если он вдруг задержится до вечернего поезда. Ей казалось, что экспресс до Рима шел ночью. Ну почему эта особа, Кейт Ламли, до сих пор не приехала? Она о ней совершенно забыла, а тут вспомнила, что ее, кажется, пригласили еще две недели назад. Что там такое с ней случилось? А этот человек, стоит его впустить, непременно захочет повидаться с ней в Лондоне, начнет таскаться по всем тем местам, где бывает она. Она опытным глазом определила в нем все задатки страстного и настойчивого захватчика.

«Ага, – подумал мистер Уилкинс, наблюдая за лицом Бриггса и заметив его внезапное молчание, – если между этим молодым человеком и миссис Арбатнот существует своего рода взаимопонимание, тогда впереди неприятности. Только не такие неприятности, как я вначале предполагал, с Арбатнотом в главной роли – роли истца, а другие, но и в этом случае им будет необходим мой совет, чтобы избежать публичного скандала. Бриггс, захваченный страстью и ее красотой, примется домогаться дочери Дройтвичей. Та, естественно, его отвергнет. Брошенная миссис Арбатнот расстроится и продемонстрирует это. Приехав, Арбатнот обнаружит жену в загадочных слезах. Осведомившись об их причине, он получит холодный отпор. Затем последует новая цепь неприятностей, и во мне они будут искать и найдут советчика. Лотти сказала, что миссис Арбатнот нужен муж, но она была неправа. Миссис Арбатнот нужен Бриггс, но, похоже, она его не получит. Отлично, я тот, без кого им не обойтись».

– Где ваши вещи, мистер Бриггс, – с материнской заботливостью осведомилась миссис Фишер. – Разве их ненужно доставить сюда?

Солнце уже опускалось в море, и ароматная апрельская сырость, следовавшая за закатом, начала пробираться в верхний сад.

Бриггс вздрогнул.

– Мои вещи? – переспросил он. – О, да, их надо доставить. Они в Медзаго. Пошлю Доменико. Моя пролетка ждет в деревне, он сможет на ней вернуться. Пойду, скажу ему.

Он встал. Кому он это говорил? Понятно, что миссис Фишер, хотя взгляд его не отрывался от Скрэп, которая сидела молча и ни на кого не смотрела.

Затем, овладев собой, он пробормотал, запинаясь:

– Простите великодушно… Все время забываю… Я спущусь и сам за ними съезжу.

– Но мы действительно можем послать Доменико, – произнесла Роуз, и, услыхав ее ласковый голос, он повернулся к ней.

Вот она перед ним, его дорогой друг, леди с восхитительным именем – но как она за это короткое время изменилась! Может, это ускользающий свет стер с ее лица краски, и оно стало таким бесцветным и туманным, таким призрачным? Прекрасный, добрый призрак, все еще носящий красивое имя, но все же призрак.

Он снова повернулся к Скрэп и тут же забыл о существовании Роуз Арбатнот. Разве можно думать о ком-либо или о чем-либо, оказавшись лицом к лицу с воплотившейся мечтой?