Иван Беркутов - Собибор. Восстание в лагере смерти

Но я все-таки до конца не верил ему, поэтому сказал: «Герр Блятман, а почему вы решили, что я вообще собираюсь бежать?» Он в ответ прищурился: «Какой я тебе «герр»! С чего взял, спрашиваешь? Да это за версту видно. И советую тебе быть осторожнее в разговорах. Это не значит, что нужно сторониться людей. Но собирать вокруг себя слушателей и произносить зажигательные речи нельзя. Нельзя, запомни это! Разные есть люди. Если чувствуешь, что человеку можно доверять, вызови его на откровенную беседу, а уж потом рискуй. Ведь ты отвечаешь не только за себя, но и за общее дело».

«Так вот какой ты человек!» – подумал я. И с того дня я фактически вступил в группу, руководителем которой был капо Блятман. У него я постигал науку подпольной работы, науку выдержки и терпения. У него учился, как готовить побег…

– Ты что, хочешь сказать, что и у нас в лагере есть подпольная группа, которой руководит кто-то из капо? – спросил Лео.

– Не знаю, – отвечал Печерский. – Я тут всего несколько дней, а уже год ты имел возможность приглядеться к каждому капо и вахману, узнать, что это за люди. Вот и скажи мне: нет ли среди них подпольщика?

Лео задумался, потом решительно покачал головой:

– Нет таких. Есть более жестокие, есть менее. Есть глупые, есть поумнее. Но таких, кто вели бы работу против немцев, нет. Я бы наверняка заметил.

– Значит, нам остается надеяться только на себя, – заключил Александр. – На свою наблюдательность и умение находить слабые места противника.

– И что, ты нашел такое место?

– Да, кое-что я высмотрел, – сказал Печерский. – Есть участок, свободный от мин. Он находится за хозблоком.

– А часовые? – спросил Лео.

– Мои ребята рассчитали: там пулеметы не достают, если не вставать в полный рост.

– Слава богу! – воскликнул Лео.

– Скажи, – спросил Печерский, – команда, что в саду работает – там есть твои люди?

– Да, там работает Рувим, – кивнул Лео. – Завтра он принесет садовые ножницы – столько, сколько нужно.

Печерский удовлетворенно кивнул и заключил:

– Завтра ночью перережем проволоку и побежим к лесу.

Он собирался еще что-то сказать, и тут заметил, что Люка положила голову ему на плечо и даже прикрыла глаза – будто спит. Со стороны они правда выглядели влюбленной парочкой…

В тот день заключенные получили еще одно доказательство жестокости гитлеровцев – как будто этих доказательств было еще недостаточно. В мужских бараках за неделю заболели 18 человек. Они уже несколько дней не выходили на работу, и для выздоровления им требовалось еще несколько дней. Однако этого времени им не дали. Капо доложил коменданту Первого лагеря Френцелю о наличии больных, и тот приказал всех ликвидировать.

После обеда в барак явилась расстрельная команда – двенадцать охранников, вооруженных автоматами. Они начали пинками поднимать больных людей с нар и выгонять их наружу. Все понимали, куда их поведут, что ждет больных.

К одному из больных пришла навестить его жена. Она была хорошей портнихой и потому не была уничтожена вместе с остальными женщинами. Увидев, что ее мужа повели на уничтожение, она закричала:

– Убийцы! Я знаю, куда вы его ведете! И меня заберите с ним. Не хочу жить без него! Слышите, подлецы, – не хочу!

Ее желание выполнили – их увели вместе. Спустя короткое время со стороны крематория донеслись выстрелы…

…В сортировочном бараке разбирали вещи убитых за день евреев. Барак выглядел, словно какой-то склад или магазин: повсюду высились горы одежды, обуви, сумок, зонтиков. А на столах лежали драгоценности, часы и более мелкие вещи, вроде перчаток. В углу горела небольшая жаровня – на ней сжигали фотографии и документы; немцам они были не нужны.

В барак то и дело заходили эсэсовцы. Заходили по делу и без дела. Их тянуло сюда, будто магнитом. Многие из этих новых «властителей мира» в прошлом вели довольно бедную жизнь. Им были недоступны такие дорогие, красивые вещи, которые они видели здесь.

Вот и сейчас огромный, краснолицый обершарфюрер Вагнер рассматривал щегольские кожаные перчатки. Взял их со стола, натянул… Но было заметно, что перчатки не лезут на его огромные ручищи.

А вахман Отто, расставшись на минуту со своим бичом, надел на каждый палец по золотому кольцу. Он шевелил пальцами и любовался…

– Моя мама такие только на витрине видела, – сообщил Отто сослуживцу. – Мы к этой витрине и подойти боялись. А у жидов вон сколько такого добра! Как говорится, с собой на тот свет не заберешь. Вот и не забрали…