Дороти Паркер - Новеллы

Молодой человек стал так пристально изучать свои ручные часы, словно только учился узнавать время.

— Мы уже женаты, — сказал он, — ровно два часа и двадцать шесть минут.

— Неужели, — сказала она. — А мне показалось, что гораздо больше.

— Нет, — сказал он. — Еще нет и половины седьмого.

— А кажется позднее, — сказала она, — наверное, это потому, что теперь так рано темнеет.

— Да, видимо, поэтому, — сказал он, — теперь ночи будут довольно длинные. То есть я хочу сказать… Я хочу сказать, что теперь рано темнеет.

— Я совсем потеряла представление о времени, — сказала она. — Все так перепуталось, я вроде даже не знаю, где я и что со мной. Возвращение из церкви, и потом все эти люди и это переодевание с головы до ног, и потом, когда все осыпали нас серпантином и всякое такое. Господи, я понять не могу, как люди это каждый день делают.

— Что делают? — спросил он.

— Женятся, — сказала она. — Представь себе, сколько людей на свете женятся так, словно это пустяк какой. Китайцы и все остальные, словно это ничего не значит.

— Ну, что нам беспокоиться обо всех людях на свете, — сказал он. — Нечего нам думать обо всех этих китайцах. Давай подумаем о более приятных вещах. То есть я хочу сказать… Я хочу сказать… Ну, какое нам до них дело?

— Ты прав, — сказала она. — Но я почему-то подумала о них, обо всех этих людях — всюду, везде, — которые совершают это ежеминутно. То есть, ты понимаешь, я хочу сказать, что они женятся. А это… ну, это ведь настолько серьезный шаг, что даже как-то не по себе делается. Только представь их себе, всех этих людей, которые идут на это так просто, словно в этом нет ничего особенного. А как можно знать, что потом случится?

— Это их забота, — сказал он, — а не наша. Мы-то с тобой прекрасно, черт возьми, знаем, что у нас будет дальше. То есть… Я хочу сказать… ну, мы с тобой знаем, что все будет великолепно. Мы-то знаем, что будем счастливы. Ведь так?

— О, разумеется, — сказала она. — Но ты только представь себе всех этих людей, и тебе волей-неволей придется о них задуматься. И становится не по себе. У большинства людей, которые женятся, не так-то уж счастливо все оборачивается. А ведь они, вероятно, тоже думали, что все будет великолепно.

— А, брось, — сказал он, — разве можно с такими мыслями начинать медовый месяц. Ведь мы благополучно поженились и все сделано. То есть, я хочу сказать… свадьба позади и все остальное.

— И все было очень мило, не правда ли? — сказала она. — Тебе действительно понравилась моя фата?

— Ты выглядела великолепно, — сказал он, — просто великолепно.

— О, я ужасно рада, — сказала она. — Элли и Луиза были прелестны, правда? Я ужасно рада, что они в конце концов выбрали розовый цвет. Они выглядели просто очаровательно.

— Знаешь, я хочу тебе кое-что сказать. Когда я там стоял, в этой старой церкви, и ждал твоего выхода и когда я увидел этих двух твоих подружек, я подумал про себя, я подумал: «Вот уж не ожидал, что Луиза может так выглядеть. Да ведь она просто всех перещеголяла».

— Неужели? — сказала она. — Право, смешно. Конечно, все нашли ее платье и шляпку прелестными, но многим показалось, что она выглядит несколько утомленной. В последнее время многие это замечали. Я еще им говорила, что, по-моему, это ужасно нехорошо так о ней сплетничать. Должны же они понимать, что Луиза уже далеко не первой молодости, и нечего удивляться, что она так выглядит. Луиза может сколько хочет уверять, что ей двадцать три, на самом деле ей уже все двадцать семь.

— Что ж, но на свадьбе Луиза была прямо хоть куда, — сказал он. — Ничего не скажешь!

— Я ужасно рада, что ты так считаешь, — сказала она. — Хорошо, что хоть один человек так думает. А как ты нашел Элли?

— По правде говоря, я даже не взглянул на нее, — сказал он.

— Неужели? — сказала она. — Ну, знаешь ли, это уж слишком. Мне, конечно, не следует говорить так о моей собственной сестре, но я должна сказать, что Элли сегодня выглядела на редкость хорошо. И при этом она всегда такая милая, такая добрая. А ты на нее даже не взглянул. Впрочем, ты никогда особенно не обращал на нее внимания. Не думай, что я этого не замечала. Меня ужасно огорчает, что тебе не нравится моя родная сестра.

— Но ведь она мне нравится, — сказал он.

— Не воображай, что это как-то задевает Элли, — сказала она. — У нее вполне хватает поклонников. Ей решительно все равно, нравится она тебе или нет. Не воображай, что она придает этому значение. Плохо только одно: мне ужасно тяжело, что ты ее не любишь, — только в этом дело. Меня ужасно мучает мысль, что, когда мы вернемся и поселимся в нашей квартире и все прочее, тебе будет неприятно, что меня навещает моя родная сестра. Мысль, что тебе всегда будет неприятно присутствие моих родственников, будет омрачать мне жизнь. Я знаю, как ты относишься к моим родственникам. Не думай, будто я этого не заметила. Но только, если ты не захочешь их видеть, тебе же будет хуже. Не им. Не обольщайся на этот счет.