Дороти Паркер - Новеллы

На массивном лепном камине стояла ярко раскрашенная фигура кудрявого крестьянского мальчика, хитроумно изготовленная так, что одна нога у него свешивалась с каминной доски вниз. Круглое лицо его было весьма натурально искажено жестокой болью, ибо он был приговорен к пожизненному вытаскиванию занозы из своей пухлой ступни. Над головой мальчика висела гравюра с изображением состязания на колесницах: пыль летела столбом, колесницы дико кренились на бок, возницы яростно стегали обезумевших лошадей, которых художнику удалось запечатлеть за секунду до того, как их сердца разорвутся и они повиснут на своих постромках.

Стена напротив была посвящена религиозным сюжетам, нашедшим свое отражение в искусстве. Там висели: гравюра на стали, изображающая распятие Христа и изобилующая душераздирающими подробностями; репродукция в сепии с картины, на которой были представлены мучения святого Себастьяна (святой прикручен к столбу, веревки глубоко врезаются в руки, стрелы торчат во все стороны из нежного упитанного тела), и акварельная копия картины «Скорбящая богоматерь» (исполненные муки глаза воздеты к бесстрастным небесам, огромные блестящие слезы навеки застыли на впалых щеках, бледность которых подчеркивает похожее на саван покрывало, ниспадающее с головы).

В простенке между окнами висела картина маслом: две отбившиеся от стада овцы жалобно жмутся друг к другу среди неистового снежного бурана. Эта картина была одним из вкладов Изумительного Старика. Миссис Бейн любила упоминать, что одна рама от этой картины стоит невесть сколько денег.

Небольшой простенок возле двери был использован для того, чтобы отдать дань современному искусству, образец которого попался как-то раз мистеру Бейну на глаза в витрине писчебумажного магазина. Цветная репродукция изображала железнодорожный переезд, к которому с бешеной скоростью неотвратимо приближается поезд, а длинный плоский красный автомобиль пытается тем временем проскочить через железнодорожные пути, прежде чем чугунное чудовище сметет его с лица земли. Если в кресло, стоявшее напротив этой картины, попадал гость, не отличающийся крепкими нервами, беседа не клеилась до тех пор, пока ему не предоставлялась возможность пересесть на другое место и собраться с мыслями.

Среди безделушек, с обдуманной небрежностью расставленных на столе и на пианино, имелась небольшая позолоченная статуэтка люцернского льва [1] Памятник вблизи швейцарского города Люцерна, изображающий льва, убитого стрелой. (Прим. ред.) , надтреснутая гипсовая статуэтка Лаокоона и свирепый фарфоровый котенок, изготовившийся для прыжка на беззащитную толстую фарфоровую мышь. Этот последний предмет был одним из свадебных преподношений Изумительного Старика. Миссис Бейн, благоговейно понизив голос, сообщала гостям, что это очень старинная вещица.

Пепельницы в восточном стиле имели форму нарочито уродливых голов с прикрепленными к ним пучками седых человеческих волос, стеклянными бессмысленно выпученными глазами и разверстым как пасть ртом, в который и надлежало сбрасывать пепел, если у вас хватит на это духу. Так все до мелочей служило здесь единой цели и создавало вкупе весьма сильное впечатление.

Но трое людей, находившиеся сейчас в гостиной Бейнов, ни в какой мере не были подавлены ее декоративным замыслом. Двое из них — мистер и миссис Бейн, имея за плечами двадцать восемь лет ежедневного пребывания в этой комнате, могли бы уже полностью с ней освоиться, даже если бы с самого начала не являлись ревностными ее поклонниками. Что же касается сестры миссис Бейн — миссис Уиттэйкер, то ее аристократическое самообладание не могла поколебать никакая самая ужасающая обстановка.

Грациозно опускаясь на стул, миссис Уиттэйкер тем самым как бы брала его под свое покровительство. Держа в руке бокал с сидром, она одаряла его доброй снисходительной улыбкой. Чета Бейнов была бедна, а миссис Уиттэйкер, выражаясь общепринятым языком, сделала хорошую партию, и никто из них троих никогда не упускал из виду этого обстоятельства.

Доброта и терпимость миссис Уиттэйкер изливались не только на ее менее удачливых родственников. Они распространялись и на друзей ее юности, рабочий класс, политику, все Соединенные Штаты в целом и на самого господа бога, который, кстати сказать, всегда был достаточно расторопен и готов к ее услугам, так что миссис Уиттэйкер могла бы в любую минуту выдать ему наилучшую рекомендацию.