Вивьен Огилви - Невидимки за работой

— Значит, это правда! — воскликнул Халлес.

— Ну, разумеется, правда. Раз в месяц по субботам мы отправляем автобус в Лондон за всеми гостьями, а в воскресенье после второго завтрака он их отвозит обратно. Автобус ждет в Лондоне на Херрингтон-сквере с двух до половины третьего. Ну, а если кто приглашает даму не из Лондона, ему нужно самому позаботиться о транспорте. Так что, мистер Халлес, если хотите позвать знакомую, которая живет в Лондоне, сообщите ей, чтобы она села в наш автобус на Херрингтон-сквере — на нем надпись: «Клигнанкорт-холл». Отходит в половине третьего. И запишитесь в список, который будет вывешен в гостиной.

— Благодарю вас, мистер Порп. А я ведь думал, что товарищи надо мной подшутили.

Порп снова осклабился и кивнул ему головой на прощанье.

— Ну, что? — спросил Мертон, когда Халлес появился в гостиной. — Не обманули мы вас, а? Теперь шевелите мозгами, вспоминайте всех знакомых девушек и, когда выберете подходящую, пошлите ей убедительное приглашение… А Порп вам сказал про наш «экспресс красоток»? Отбывает из Лондона в два тридцать, маршрут — Плэдберри, остановка — Клигнанкорт-холл, спальни наверху.

Халлес ушел к себе поразмыслить. Кого позвать? Диану? Эх, если бы до отъезда в Плэдберри он довел их отношения до такой стадии… она приехала бы. Да, наверно, приехала бы! Но у него так и не хватило смелости объясниться. Если бы он мог съездить с ней вдвоем за город, там это было бы легче. В крайнем случае, она отказала бы — и все. Нечего было опасаться, что такая девушка, как Диана, даст ему пощечину и воскликнет: «За кого вы меня принимаете?»— нет, для этого она слишком умна. Но чтобы поехать с девушкой за город, нужны деньги, а у него их всегда не хватало. И комната его в Лондоне такая грязная… Обои в клочьях, лампочка без абажура, ковер совсем рваный. И эта неприличная железная кровать с сеткой, обвисшей наподобие гамака! А вот такая обстановка, как у Клигнанкорта, произведет впечатление на любую девушку. Сколько любовных интриг видел, должно быть, этот дом на протяжении веков!..

Нет! Лучше сначала съездить в Лондон и увидеться с Дианой. О таких вещах надо просить девушку при свидании, нельзя огорошить ее вдруг письмом.

Конечно, можно бы вызвать сюда Глэдис. Она славная. И она бы не обиделась — ей не впервые. Правда, он давно у нее не был — с тех самых пор, как познакомился с Дианой. Но Глэдис — девушка незлобивая и с удовольствием примет его приглашение…

Однако ему, в сущности, не хотелось звать Глэдис. Ему нужна была Диана. И еще одно его смущало: Глэдис немного вульгарна, а по случаю визита в усадьбу она, конечно, вырядится, как чучело. Нет, нет! Разумнее на первый раз никого не звать и посмотреть, какие дамы приедут к другим, и что происходит на этих вечерах. А там, быть может, удастся убедить Диану приехать на следующий вечер, через месяц.

Раздался стук в дверь.

— Войдите!

В дверь просунулась голова Фикенвирта.

— Простите, пожалуйста. Не хочу вам мешать…

— Входите, входите и присаживайтесь.

— Я хотел перед вами извиниться. Неучтиво было с моей стороны так смеяться.

— Пустяки. Я ничего не знал об этих «вечерах с дамами» — оттого все и вышло.

— Именно потому мне и не следовало смеяться!

— Ладно, я прощаю вас — и не будем больше об этом. Как я понял, к вам тоже приедет знакомая?

— Ну, конечно. Моя девушка, Фридль, приезжает регулярно каждый месяц. Без этих приятных развлечений наша жизнь здесь была бы очень ненормальной. Мы, так сказать, на острове, и нам всегда грозит опасность «островного психоза». Или можно употребить другое сравнение: мы живем, как моряки в открытом море, и хорошо, что наше судно раз в месяц заходит в порт и мы можем покутить. Верно?

— Да, разумеется, это необходимо. Но, понимаете, для меня это было сюрпризом. Не везде в нашей стране люди проявляют такое свободомыслие.

— Любопытно, что вы, англичанин, так говорите. На континенте англичан считают не в меру чопорными, но с тех пор, как я в Англии, я успел заметить, что нравы здесь вовсе не такие уж строгие. Просто люди не признаются открыто в том, что делают. А вот в Германии после первой мировой войны мое поколение освободилось от буржуазной морали и лицемерия. Я участвовал в молодежном движении и могу вас заверить, что во время совместных экскурсий в лес юноши и девушки праздновали великое освобождение от предрассудков. У нас было такое правило: когда юноша и девушка почувствуют, что души их взывают друг к другу, они раздеваются догола, чтобы соблюсти полнейшую честность. Помню много таких бурных собраний под елями.