Вивьен Огилви - Невидимки за работой

Халлес просмотрел все, что она дала ему.

— Материал довольно скудный, вы не находите?

— Ну, конечно, скудный. Писать такие вещи можно, только если зачеркнуть всю историю Европы — войны, религию, законы, политику, положение женщин, крепостное право и рабство, колонизаторство, индустриальную систему и прочее. Фокус в том, чтобы ловко оперировать историческими курьезами, цитировать всяких чудаков, делая вид, что они — выразители дум своей эпохи. Фикенвирт откопал, кажется, все, что может нам пригодиться, и все собрано в этой папке. Да, вот что еще обязательно: ссылки на Великую Хартию Вольностей. Но не трудитесь приводить выдержки из нее — это пустая трата времени.

Материал был так искусно подобран, что Халлес, к своему великому удовольствию, смог написать статью за один день.

— Ну, — сказал Уэлтон, приняв ее, — теперь дадим вам такую работу, для которой вам придется брать все из собственной головы. Газета «Оптимист» хочет напечатать подборку писем читателей под общим заголовком «Во что я верую». Старая песня: болтовня о религии, подписанная людьми, которые никогда в жизни и десяти минут не уделяли мыслям о ней. Письма пойдут, как полагается, от людей различных профессий: тут и генерал, и врач, мировой судья, промышленник, поэт (это будет Гарстенг) и прочие и прочие. Откопали даже какого-то ученого, который согласен написать то, что им требуется. Ну, а за остальных будем писать мы: Тревельян — за романиста Уэлка, Элистер — за фермера — конечно, все того же Дедушку Скроггинса. Портер уже написал за Минни Кьюнт, актриску, которая раздевается на сцене. Она полагает, что люди должны отказаться от ложной стыдливости. «С какой стати мне стыдиться того, чем наделил меня создатель? Разве тот, кто сотворил солнце и полевые лилии, может считать красоту греховной?» Сочинение Портера очень понравилось Минни, и она даже прислала ему свою фотографию с автографом. Говорят, фотография художественная. А Сайкс написал письмо от имени профессора Рэмпл-Файка. Там у него «американский образ жизни» изображается как осуществление на практике нагорной проповеди. Иисус Христос — председатель Акционерного общества спасения душ, апостолы — его сотрудники. Доживи они до наших дней, они бы, наверно, величали своего шефа сокращенно: «И. X.» Идея эта — плагиат, украдена у Бруса Бертона из его книги «Человек, которого никто не знает», но Сайкс немного приукрасил ее.

— А спортсменов не забыли? — спросил Халлес.

— Что вы! Как можно! Мертон писал за Джо-Джо Флюта. Вот послушайте конец этого послания: «И когда я сделаю свой последний круг — все равно, приду ли я первым к финишу или останусь за флагом — я знаю, Великий Судия скажет: „Молодец, Джо-Джо! Ты сделал все, что мог“. Потому что всевышний — Король Спортсменов».

— Силы небесные! А мне что придется писать?

— Вам — заключительную статейку. Вы будете говорить за человека с улицы. Этакого, знаете ли, лодыря, который ничего не достиг в жизни, так как не желает себя утруждать и выучиться чему-нибудь. Такой субъект читает только последнюю страницу газеты, ибо интересуется спортом. А его интерес к спорту выражается лишь в том, что он сидит сиднем и читает спортивную хронику или слушает репортаж о матчах и, конечно, ставит на лошадей. Он — болельщик местной футбольной команды, цитирует заголовки газетных статей, считая, что высказывает свою точку зрения на события дня, и неизменно критикует все, чтобы ни сделал тот или иной представитель власти. И прочее, и прочее. А вы должны сделать из него героя. Зовут его, кстати, Джон Джоунз, и живет он в Бэлхеме.

— А нельзя ли ему называться Джоном Смитом?

— Боже упаси! Ни в коем случае!

Уэлтон сказал это так свирепо, что Халлес опешил.

— Джон Смит совершенно исключается — разве вы не знаете?

Халлес ничего не понимал.

— Ну так пора вам узнать. Этим именем пользоваться никак нельзя.

— Но почему же?

— А потому, что существует подлинный Джон Смит. И несколько лет тому назад этому малому пришла блестящая мысль возбудить против одного писателя дело о клевете, так как в книге писателя выведен отрицательный тип по имени Джон Смит. Между обоими Джонами не было решительно никакого сходства. Вымышленный герой книги был старый человек, лысый и холостой. А настоящий Джон Смит — мужчина лет пятидесяти, с копной рыжих волос, и у него есть жена и дети. В романе Джон Смит — ливерпульский ростовщик, орудующий в Блэкпуле. Настоящий же Джон Смит — клерк, живет в Лондоне и никогда в жизни не бывал в северных графствах. Но он привел в суд своих приятелей, и те засвидетельствовали, что, когда они читали эту книгу, они в ее герое узнали своего знакомого, Джона Смита. Присяжные признали писателя виновным, и Джон Смит получил с него большие деньги. Автор подал апелляцию, но решение суда было утверждено, и бедняга совершенно разорился. С тех пор Джон Смит не дремлет: он с неутомимым рвением; читает книги и, как только натыкается на какого-нибудь Джона Смита с не совсем безупречной характеристикой, тотчас подает на автора в суд. Кем бы ни был в романе Джон Смит — лудильщиком, портным, солдатом, моряком, где бы он ни жил и чем бы ни занимался, все равно в суд являются добрые друзья настоящего Джона Смита и дают нужные ему показания, а присяжные выносят решение в его пользу и он кладет в карман кругленькую сумму.