Калле Каспер - Ода утреннему одиночеству, или Жизнь Трдата - Роман

Начиная с этого вечера Анаит со своей стороны начала делать все, чтобы наша совместная жизнь стала невозможной. Она без устали повторяла детям, что у их отца теперь новая жена, разговаривая со мной (в случае, когда ей нужны были деньги на хозяйство или надо было послать меня в прачечную), употребляла в отношении Джульетты всегда одно выражение: «Эта твоя шлюха» («Если эта шлюха оставила тебе пару рублей…», «Если ты перед тем, как идти к своей шлюхе, успеешь принести белье из стирки…») — и, что самое скверное, совершенно перестала следить за собой. Она бросила красить волосы и ухаживать за лицом (чему и раньше не уделяла должного внимания) и через месяц стала похожей на мою мать, такой же седой и морщинистой, только у моей матери волосы были чище, и одевалась она более тщательно. Хотя Анаит и Джульетта были почти одного возраста, в скором времени первую можно было принять за тетю второй.

Таким образом, дом потихоньку стал терять ту последнюю приятность, которую еще недавно имел, в нем уже не было удобно работать и отдыхать. Возвращаясь от Джульетты, я окунался в атмосферу такой подавленности, словно идет война (впрочем, она и шла, и не только в стенах нашей квартиры). Женщины, которая меня любила, не было в этом доме уже давно — была женщина, которая меня терпела, а теперь исчезла и она, ее заменила женщина, которая меня ненавидела. Если у мужа возникает желание уйти из дому, он уходит так далеко, как только возможно. Я уже собрался уходить, но в однокомнатную квартирку Джульетты меня особенно не тянуло — не из-за того, что она не могла отослать дочь к своей матери надолго или насовсем, а просто потому, что это было слишком близко. И вот в наши постельные разговоры стало все чаще прокрадываться одно слово, вернее, одно название, которое у нас обоих ассоциировалось с местом, где мы когда-то были если не счастливы (ибо в самом существовании подобного состояния есть серьезный повод сомневаться), то, по крайней мере, свободны, — Москва.

Сперва это было действительно всего лишь состоявшее из шести букв слово, пароль, соединяющий влюбленных, игра, за которой время уходит безболезненно, но чем невыносимей становилось настоящее, тем больше его подменяла странная, существовавшая словно в ином измерении картина мироздания, порождаемая разговорами двух любовников, каждый из которых уже не только он сам. Когда два человека постоянно что-то между собой обсуждают, у них быстро складывается общее представление о действительности, которое не только не отражает объективную реальность, как, впрочем, всякая фантазия, но и намного ярче и убедительнее, чем те смутные, сентиментальные грезы, которые мы обычно лелеем каждый поодиночке. Так возник образ города, где, как мы помнили, в отличие от Еревана, никого не интересовало, кто с кем гуляет. Москва — город мирового значения, третий Рим, где можно было ходить в обнимку с еврейкой или негритянкой, индуской или латышкой, и если кто-то тебя при этом преследовал, то только КГБ, но теперь даже КГБ подобными вещами не интересовался. Шаг за шагом прошлое поменялось местами с будущим, и то, что было воспоминанием, начало превращаться в мечту. Москва должна была стать той землей обетованной, где решатся все наши проблемы. Мы надеялись издать в Москве мой научно-фантастический роман, безнадежно застрявший в ереванской типографии. Защиту Джульеттиной диссертации по русской советской деревенской литературе (Распутин и прочие) отодвинули на неопределенное время — и с этим тоже следовало разобраться в Москве.

Далее мечта преобразилась в план, и нужна была лишь малая толика энергии и решительности, чтобы претворить этот план в жизнь. Опираясь на мою инициативность, мы не забрались бы дальше оперы, потому главную роль взяла на себя Джульетта. Она обзвонила всех своих московских соучениц по академии и нашла наконец какую-то подружку, которая как раз собиралась ехать в Америку читать лекции об Осипе Мандельштаме и готова была с удовольствием уступить на целый год свою квартиру представителям той национальности, чей язык напоминал ее идолу и кормильцу дикую кошку. Оставалось добыть билеты на самолет, что было отнюдь не так легко, потому что Конвент уже пришел к власти и лица наиболее предусмотрительные торопились покинуть родной город, хотя и не по тем причинам, что мы, а поскольку армяне в своем большинстве — народ предусмотрительный, то толкотня предстояла большая, но Джульетта справилась и с этим. Мне осталось лишь упаковать свою спортивную сумку, ту самую, с которой я однажды уже в этом направлении летел.