Генри Миллер - Мудрость сердца [сборник]

Если жизнь Луи Ламбера можно рассматривать как типичный пример мученичества, на которое обрекает гения общество, его породившее, то собственную судьбу Бальзака можно считать типичным примером самосожжения наших лучших художников из-за узости их концепций и рабской преданности искусству. Критика общества, которую Бальзак заложил не только в рассматриваемую книгу, но и во все прочие свои произведения, абсолютно справедлива. Но она составляет лишь половину картины. Есть долг, который должен исполняться каждым индивидуумом, независимо от состояния общества, к которому он принадлежит. Искусство – это лишь ступенька к другому, более магистральному жизненному пути. Если писатель сам не обращен в веру Словом, которое он проповедует, что остается на долю масс, которые его читают? Недостаточно жить вдохновенным тружеником; вера и воля, разбуженные желанием, должны вывести человека за пределы такого образа жизни. Я не питаю уважения ни к геркулесовым трудам Бальзака, ни к колоссальным результатам его деятельности, ни к его гению, когда осознаю, что он постыдно распылил свою жизнь. Если человек не может обрести спасения в самом себе, все его слова бесполезны. Истинный Бальзак умер в мифической личности Луи Ламбера, само имя которого, как говорит автор, ему не нравилось.

Если эти соображения как будто противоречат всему, что я написал в моем эссе ранее, что ж, пусть так все и остается, поскольку противоречия, и особенно художнику, следует разрешать. Я не могу закончить эту статью, не выразив глубокой признательности Эрнсту Роберту Курциусу за его книгу «Бальзак», из которой я обильно черпал как вдохновение, так и материал. Эта работа, самое глубокое и всестороннее изучение жизни и творчества Бальзака из всех мне известных, не пользовалась успехом во Франции. Как, собственно, и в бальзаковские времена, самыми благодарными его почитателями остаются по-прежнему иностранцы. Канонизация и возвеличивание мертвых – по-видимому, главная черта французской культуры – до сих пор, несмотря на всю музейную работу, не преуспели в том, чтобы раскрыть нам в полной мере бальзаковский гений. Наиболее важные свойства его мысли французы все еще как будто игнорируют, а то и преуменьшают или недооценивают. Мертвые до сих пор ценятся ими более, чем живые, но даже мертвым иногда не воздается должное. Ничто не изменилось со времен Луи Ламбера. Возможно, ни один другой народ на свете, наделенный столь высокой культурой, не обращался так незаслуженно со своими гениями и не игнорировал их с таким постоянством – исключение, по-видимому, составляют лишь греки, с которых французы всегда якобы брали пример. Мумификация идей продолжается, как и прежде, пионеры духа сокрушаются в прах, народы, которые обретают вождей, препоручаются смерти. Реальность заменяется реализмом, а истинные лидеры обнаруживаются только посмертно.

В 1940 г. (Примеч. авт.)

Первая публикация – в сборнике Max and the White Phagocytes («Макс и белые фагоциты») (Obelisk Press, Paris, 1938). (Примеч. авт.)

См. Big Sur and the Oranges of Hieronymus Bosch («Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха») (New Directions, N. Y., 1957). (Примеч. авт.)

До тошноты (лат.) .

Такова жизнь! (фр.)

Высшим благом (лат.) .

Кожаная сумка с мехом – часть костюма шотландского горца. (Здесь и далее, если не оговорено особо, примеч. перев.)

Напротив (фр.) .

Логику, смысл (фр.) .

«Бог – величайший отшельник, не общающийся ни с кем, кроме отшельников, и не соучаствующий ни с кем ни в своей мощи, ни в своей мудрости, ни в своем милосердии – во всем, что придает некую неповторимость его извечному одиночеству» (Леон Блуа). (Примеч. авт.)

Из монографии Дени де Ружмона «Любовь и Запад» (1940).

Жаркое (фр.) .

Намек на известное стихотворение Уолта Уитмена, начинающееся словами «О теле электрическом я пою».

Аллюзия на нью-йоркское кафе «Коричневый котелок» (Brown Derby), популярное среди артистов водевиля и давшее название знаменитому одноименному кафе в Лос-Анджелесе, открывшемуся в 1926 г. в специально выстроенном здании, действительно имевшем форму котелка и выкрашенном в коричневый цвет.

Естественный человек (лат.) .