Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

Но и Данцев тяжело отвалился от ружья, сраженный осколком. Тогда бросился к узкоколейке политрук роты Амбарцумян. Он успел сделать из ружья два выстрела и тоже уронил голову на горячую землю, прошитый пулеметной очередью из надвигающегося танка. Сейчас он раздавит всех четверых героев вместе с ружьем. Но навстречу ему выпорхнула из ближнего окопа противотанковая граната. Раздался взрыв.

— Это вам за Федю! — крикнул Александр Рыковский, хватая в нише вторую гранату и отправляя ее под днище другого танка.

— Это — за бронебойщиков! А вот вам на закуску! — Рыковский швырнул в подбитый танк бутылку КС. Она сочно цокнула по броневой обшивке, и сразу стало жарко в окопе от заполыхавшего наверху пламени. Александр расстегнул воротник. А автоматные очереди совсем рядом: «Трр… трр… тр…». И явственно слышны чужие голоса.

Рыковский выглянул из траншеи. В лицо ему дохнул нестерпимым жаром горящий танк. Слева и справа от него к траншее бегут немецкие автоматчики. Эх, жаль нет пулемета! Остался на поле боя вместе с дружком Федей Подорожкиным. Прижался щекой к прикладу СВТ, стараясь не горячиться, стал стрелять в бегущих солдат. Их много. И они уже близко. «Кажется, каюк», — пронеслось в голове красноармейца. Но слева вдруг заработал «Дегтярев», послышались крики «ура», и обстановка на поле боя моментально переменилась в пользу обороняющихся. Немцы вначале залегли, затем, подгоняемые воинственным кличем русских и трескучими очередями их автоматов, стали поспешно отходить вслед за уцелевшими танками.

Кто же пришел на помощь бойцам восьмой роты в самую критическую для них минуту? Рыковский вгляделся в лицо подбегающего пулеметчика.

Поздняков с ходу прыгнул в траншею, бросил ножки пулемета на бруствер, дал длинную очередь по убегающему противнику и только после этого удостоил вниманием хозяина траншеи.

— У вас тут жара, как в Марокко, — сказал он, снимая с головы каску и обмахиваясь ею наподобие веера. — Это не ты, Саша, устроил этот пионерский костер? — ткнул он каской в горящий танк и, не ожидая ответа, повернулся к своему тяжело дышащему второму номеру: — Николя, — сказал он ему с парижским прононсом, — будьте любезны, замените диск и потренируйтесь в стрельбе по движущимся целям а ля фашист, пока я побеседую с земляком. Ну, здравствуй, крепильная стойка.

— Здравствуй, отбойный молоток, — засмеялся Рыковский, пожимая руку земляка–шахтера.

— Туговато пришлось? — подмигнул Поздняков, приседая на. корточки и доставая кисет с махоркой.

— Ага, — согласился Рыковский, беря щепотью табак на закрутку. — Вовремя вы подвернулись, и откуда вас только бог послал?

— Не бог, Саша, а лейтенант Федосеев. Бога нет, я тебе совершенно серьезно говорю, об этом даже дядя Степа знает. Ты чего так долго ковыряешься? — толкнул он локтем по колену долговязого помощника.

— Да вот патрон перекосило, шешер его забери, — пробурчал в ответ Андропов, лязгая затвором.

— Вот так и вся моя военная судьба пошла наперекосяк из–за этого неловкого человека, — вздохнул Поздняков и сам стал к пулемету.

Солнце огромным красным колесом скатилось за далекий степной горизонт. И сразу стало тихо на земле, так тихо, что было слышно, как звенят в траве кузнечики. Может быть, это колесо так сильно гремело по небесной мостовой своим тяжелым ободом?

Ночь прошла спокойно. Пунктуальные немцы предпочитали ночью спать, а не ходить в атаку. Русские тоже были рады отдыху. Впрочем, слово «русские» использовано здесь в более широком смысле, нежели оно означает в словаре, ибо в батальоне «было столько же русских, сколько и украинцев, столько же армян, сколько и грузин», как напишет чуть позже в своей статье «Стойкая оборона гвардейцев» специальный корреспондент «Красной звезды» майор Милованов, находившийся в те дни среди защитников города.

Собственно, статья уже сложилась в его голове. Осталось уточнить лишь отдельные детали боя и фамилии отличившихся красноармейцев, живых и мертвых. Вот почему он поднялся сегодня намного раньше солнца и вместе с комиссаром батальона Фельдманом отправился на позиции восьмой роты, к узкоколейной линии, где вчера погибли один за другим четыре героя: белорус Маломуж, украинец Луценко, русский Данцев и армянин Амбарцумян. Три комсомольца и один коммунист.

В окопах многие уже не спали. Одни молча курили, другие тихонько переговаривались.

— С добрым утром, товарищи! — поздоровался Милованов с бойцами, спустившись в траншею. — Как тут у вас насчет настроения?