Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

— Видите? — толкнул локтем своего подопечного Левицкий. — Не было ни гроша, да сразу алтын.

Но радость от прибытия в Моздок такой мощной поддержки оказалась непродолжительной. С наблюдательного пункта хорошо было видно, как к бронепоезду подошел маневровый паровоз «ОВ» и стал растаскивать его по запасным путям. Затем он снова собрал его на главном пути, оказавшись сам в середине состава.

— Что это они мудрят? — удивился Усатенко. — Похоже, что заменили бронированный паровоз простой «овечкой».

— Все ясно, — отозвался Левицкий. — У них что–то случилось с паровозом. Но куда они направляются теперь, хотел бы я знать? Вы посмотрите, поезд пошел в сторону Прохладного. Ведь это же самоубийство!

Возле печной трубы хрипло запел телефон. Связист поднес трубку к уху.

— Вызывает командир роты, — протянул он ее тут же лейтенанту. Усатенко подошел к телефону, опустился перед ним на корточки.

— «Патефон» на проводе, — сказал в трубку.

— На проводе воробей, а ты у себя на командном пункте, — пошутил в ответ командир роты Бабич. — Слушай, «патефон»: скажи всем своим граммофонам, чтоб закрутили заводную пружину до отказа, понял? «Геркулес» передал: с северо–запада в расположение рыжего балетмейстера направляется более сотни плясунов средней руки. Поставьте им пластинку с «барыней». Пускай попляшут под нашу русскую дудку.

— Что–нибудь важное? — спросил Левицкий, когда Усатенко, отдав срочные распоряжения минометным расчетам, вновь подошел к чердачному окну.

— Да, — ответил Усатенко. — С башни водокачки наблюдатели заметили в степи немецкие танки. Они идут на позиции Дзусова.

Словно в подтверждение сказанного лейтенантом, в той стороне загремели артиллерийские выстрелы и зашлись в неистовой скороговорке пулеметы.

— Недалеко ушел, — помрачнел Левицкий, болея душой за бронепоезд. — И зачем, спрашивается, подался черту на рога? Растерзают его одного в поле немецкие шакалы…

Артиллерийский огонь с каждой секундой усиливался. В небе, за станционными зданиями замелькали самолеты. К грохоту пушечной стрельбы добавился рев воздушных винтов и тяжелое уханье авиационных бомб.

Над маленьким кавказским городком нависла смертельная опасность.

Рыковский сидел в окопе и, припекаемый солнцем, томился ожиданием незваных гостей. Он еще ни разу не видел живого гитлеровца, поэтому вместе с тревогой в его душе довольно большое место занимало обыкновенное человеческое любопытство: какой он из себя, этот человек, пришедший сюда, чтобы покорить его, Александра Рыковского, и сделать своим рабом?

— Федя, — позвал он бойца, сидящего в соседнем окопе. — Ты не уснул там со своим чертометом?

Сосед шевельнулся, вывернул из–под каски белки глаз.

— Не до сна, Шура. Сижу и думаю, попаду я из этой пукалки в танк на ходу? — он поправил на бруствере окопа ампуломет, гладкоствольную трубу со стеклянным, наполненным самовоспламеняющейся смесью шаром на конце и примитивным прицелом посредине. — Я ведь из него и в стоячую мишень с трудом угадывал. Уж по мне, так лучше бутылка с КС. Надежнее, а?

— Ага, — согласился Рыковский. — А всего лучше противотанковая граната.

Помолчали.

— А немца ты видел? — вновь спросил Рыковский.

— Видел. «Дойч» у нас преподавал. Дохлый такой и желтый, как лимон. Все, бывало, меня за дверь выпроваживал. Не шел мне немецкий и хоть ты что.

— Дурака, поди, валял на уроке?

— Выходит так.

— Да я не про такого немца спрашиваю, — вернулся к прежней мысли Рыковский. — Фашиста ты видел?

— В газете только. Вот сегодня, должно, увидим…

Впереди послышалась артиллерийская стрельба, словно гром загрохотал среди ясного неба. Рыковский крепче обхватил ложе полуавтоматической винтовки СВТ.

— Не иначе бронепоезд гвоздит по танкам, — сделал он предположение.

— Или танки по бронепоезду, — возразил настроенный менее оптимистично Федор Подорожкин.

— Приготовиться к бою! — раздался над окопами звонкий голос взводного командира Жаброва.

И тут только Рыковский заметил далеко в степи коробки темного цвета. За каждой из них сучилась веревочка желтоватой пыли. Да это же танки! Как быстро они увеличиваются в размере. Уже хорошо видны кресты на их лобовой броне и зеленые фигурки автоматчиков по сторонам угловатых, как гробы, башен. На переднем танке развевается флаг со свастикой в красном круге. Из люка башни торчит в надменной позе офицер. Что же молчат наши минометчики? Неужели не видят? Или ждут, когда танки подойдут поближе? Вот уже автоматчики спрыгивают с танков и, пригибаясь, бегут за ними к нашим окопам. Пора, наверное, стрелять. Рыковский поймал в прицел винтовки бегущего к нему человека в зеленом френче с закатанными до локтей рукавами, нажал на спусковой крючок, но выстрела не услышал — перед глазами взметнулись в ряд земляные смерчи и в уши ударило трескучим грохотом разорвавшихся мин. «Заметили», — подумал Рыковский, беря на мушку другого. автоматчика, а, может быть, того же самого.