Анатолий Баранов - Голубые дьяволы

Игорь замялся, окинув грустным взглядом одинокую кошару и безбрежную пустынную степь вокруг нее.

— Я лучше к нашим… в действующую армию. .

Близнюк нахмурился.

— Мы тоже не бездействуем, — сказал он сухо. — А впрочем как знаешь, удерживать не буду. Но только маузер оставим у себя. Тебе там другой дадут, а у нас, сам видишь, с оружием туго. Вон даже ружья вместо винтовок.

— Я знаю, где можно достать винтовки, — угрюмо проговорил Игорь, ему было до слез жалко расставаться с маузером.

— Где?

— Там ребята с поля боя натаскали целый арсенал. Даже ручной пулемет есть и ротный миномет с минами.

— А не врешь? — командир отряда так и всверлился взглядом в черные зрачки юного красноармейца.

— Век свободы не видать, — улыбнулся Игорь, вспомнив божбу мальчишек, своих спасителей.

— Лёня! Сухоруков! — задрал голову кверху Близнюк.

— Сегодня ночью отправишься в город, найдешь этих ребят и заберешь у них оружие, — приказал он, когда дозорный весело скатился на собственных ягодицах с соломенной горки.

— Нашел кого посылать, — подскочил к разговаривающим Жора. — Ведь он же там не знает никого. Давай лучше я поеду.

— Зато тебя там все хорошо знают, — усмехнулся Близнюк. — Нет, Михнев, не будем рисковать понапрасну. Ты лучше расскажи Лёне, где живет твой знакомый пацан… Калашников. А потом отправишь к кавалеристам вот этого лихого пулеметчика. Не хочет оставаться у нас, ну и, как говорится, вольному воля, спасенному рай. Маузер отдайте.

Через час–полтора Игорь Малыгин уже ехал на коне в сопровождении Георгия Михнева к 8‑му овцесовхозу, где последний встретил вчера днем кавалеристов регулярной Красной Армии.

В тот же день Левицкого срочно вызвал к себе комиссар бригады. Прибыв на командный пункт 3‑го батальона, расположенный на северной окраине города в здании Сельхозснаба, что огромным своим двором образовывал угол между Садовой и Колхозной улицами, и никого там не застав кроме адъютанта, он направился к позиции, занимаемой 8-ой ротой на пустыре, по соседству с элеватором. Он шагал по шпалам узкоколейки, связывающей хлебоприемный пункт с городом Малгобеком, раскинувшимся на хребте Терского взгорья, и размышлял над тем, какую задачу поставит перед ним комиссар бригады. По всей видимости, уже сегодня немцы предпримут решительное наступление. Город–то невелик, из конца в конец можно пройти за двадцать минут. Левицкий оглянулся: слева вздымался над саманными хатками Успенский собор. Он, словно былинный воин–богатырь, всматривался вдаль, ожидая с минуты на минуту появления вражеских ратей.

Жидковата оборона на этом участке. Короткие и не слишком глубокие траншеи. На замаскированных пожелтевшим бурьяном брустверах поблескивают затворы винтовок образца 1891 года. Долго ли можно продержаться против бронированных полчищ врага? Правда, настоящий отпор врагу готовится на той стороне Терека, но здесь нужно обязательно задержать врага для обеспечения полной эвакуации отступающих войск за линию обороны. Осторожен немец, не лезет напролом. Вчера потрогал нашу оборону со стороны станицы Луковской, сегодня в десятом часу попытался овладеть кирпичным заводом с северо–западной стороны. Куда же он направит главный удар? Не сюда ли, в стык между 8‑й и 7‑й ротами, чтобы с ходу, минуя город, прорваться к терскому мосту?

— Заходи — гостем будешь!

Левицкий повернул голову на знакомый голос: из ближнего окопа улыбался ему всеобщий любимец политрук Амбарцумян.

— А угощать есть чем? — ответно улыбнулся Левицкий и спрыгнул в окоп.

— Для хорошего человека всегда найдем, — Амбарцумян нагнулся, выхватил из земляной ниши бутылку нарзана, протянул нежданному гостю. — Угощайся, пожалуйста.

Вот это удивил! В окопе — нарзан.

— А лангустов у тебя нет случаем?

Амбарцумян пошарил рукой в другой нише:

— Лангустов — не густо, а вот насчет тушенки — ешь сколько влезет. Американская. Мои бойцы ее «вторым фронтом» называют. Метко, не правда ли?

— Правда, — согласился гость. — А где твои бронебойщики?

— На курсы усовершенствования отправили. Комиссар бригады самолично проводит с ними занятия прямо на поле боя. Слыхал, как там наш осетин отличился? Танк подбил. Счастливчик, — вздохнул политрук и лукаво взглянул на гостя. — Везет людям: один первым прыгнул с парашютом, другой первым подорвал немецкий танк…

— Да ведь не он подорвал, а рядовой Михаил Попов.