Фернандо Намора - Огонь в темной ночи

На аллею в поисках окурков забрел нищий. Он попросил милостыню у брата Марианы, но тот грубо его прогнал. Тогда нищий направился к скамейке Жулио, и тот поспешно встал, он не хотел, чтобы его щедрость показалась нарочитой. В другом случае реакция Жулио была бы, разумеется, противоположной, ведь он никогда не упускал случая выставить напоказ свое несогласие с поведением остальных.

Вскоре он снова встретился с нищим у выхода, и человек этот, жалкий в своей уже профессиональной приниженности, вызвал у него воспоминания о Карлосе Нобреге и его отвращении к темным сторонам жизни. Это Нобрега, принц без гроша в кармане, угощал в кафе пирожками оборванца, который пожирал их с жадностью умирающего от голода, хотя такая расточительность, вероятно, стоила Нобреге обеда в тот день; он снимал с себя пальто, а то и пиджак, чтобы отдать его первому встречному, дрожащему от стужи бродяге, лишь бы язвы общественной жизни не растравляли его утонченного воображения эстета. «Я плачу им, чтобы они скрылись с глаз долой, чтобы они меня не травмировали; их присутствие внушает мне ужас. Они безжалостны. Они культивируют несчастье, так же как я культивирую красоту. Я предпочитаю пожертвовать любыми вещами, пусть даже для меня самыми необходимыми, чем видеть это зрелище».

У Нобреги хватало смелости бравировать своей аффектацией, эгоизмом, чувствительностью. И он до такой степени преуспел, смешивая искренность и притворство, что никогда нельзя было угадать, презрения или симпатии он заслуживает. Хотя его манера поведения, двусмысленная или забавная, шокировала молодежь, эксцентричность Карлоса Нобреги привлекала. Многие, не отдавая себе отчета, подражали его речам и экстравагантным выходкам, хотя никто не мог сказать наверное, что за ними кроется. Он стремился быть не таким, как все, и хотел, чтобы другие это замечали. Нескрываемое отвращение к нищете не мешало, однако, тому, чтобы он постоянно мучил себя воспоминаниями о том времени, когда ему приходилось питаться вместе с пенсионерами дешевой столовой. В настойчивом обращении к прошлому чувствовалась затаенная обида и, возможно, садизм. «Все они были ужасны в своей нищете. Их несчастья и болезни были моими».

И Нобрега подробно рассказывал о старике, который к нему привязался. Бывший торговец, сидевший в тюрьме за мошенничество и долги, под конец жизни впал в маразм, и это до некоторой степени притупляло его боль от сознания собственного падения. Несмотря на такое жалкое состояние, порой в нем проглядывали проблески собственного достоинства; его общество за обедом было приятным, и беседы с ним помогали Карлосу Нобреге смиряться со своим положением. Но однажды старик появился в столовой пьяный. По его исхудавшему лицу струился пот, изо рта текли слюни. Нобрега выбежал на улицу, и его стошнило. С тех пор разорившийся старик стал для него своего рода символом. И когда молодые товарищи по кафе пылко и словоохотливо рассуждали в его присутствии о социальной несправедливости, Нобрега, вытирая рот белоснежным платком, говорил с подкупающей простотой: «Это варварство нетрудно исправить. Подсуньте несчастье под нос угнетателям и заставьте их хорошенько принюхаться к содержимому мусорного ящика. Тогда они предпримут самые революционные меры, уверяю вас. Никто не устоит, если желудок его будет выворачивать наизнанку».

Жулио никогда не удавалось понять, что скрывается за цинизмом или наивностью Нобреги. Но ему нравился скульптор, как-никак это была своеобразная фигура. В Коимбре, лирическом и напичканном предрассудками городке, где судьбы людей тесно переплетаются между собой, такие эксцентричные личности — а встречались десятки подобных людей, и состав их постоянно обновлялся — уличные поэты, умалишенные, дурачки, — вырастали, как сорная трава. Каждому, казалось, заранее была отведена роль, и все исполняли ее с блеском.

Вот как далеко завела его встреча с нищим! Впрочем, что же тут удивительного, что во время странствий по царству мечты в размышлениях его всплывали образы людей, обрывки фраз, ничтожные пустяки, которые прежде казались забытыми, но в сочетании с мечтой дополняли или приукрашали действительность. Можно было без преувеличения сказать, что для того, чтобы события обрели для него смысл, они нуждались сперва в этом глубоком раздумье. Подобные экскурсы в прошлое всегда волновали его. Это было его слабостью.

Когда Жулио обернулся, на аллее из-за кустов зелени показался брат Марианы. Жулио нахмурился, эта встреча омрачила его настроение, но, выйдя за ворота, он решил больше о ней не думать. Впрочем, для него утро кончилось.