Уильям Глэдстоун - Двенадцать

С этими вариантами он шел через холл в кабинет менеджера по продажам. Атмосфера в «СРМ» была очень непринужденная. Все совещания проходили спонтанно и начинались примерно одинаково:

— Фрэнк, есть минутка?

Минутка неизменно находилась, и Макс начинал описывать каждый отобранный сценарий и задавать ключевые вопросы.

— Если это лучший из вариантов на заданную тематику, то сколько единиц, по-твоему, можно будет выложить для исходной дистрибуции?

Хотя номинально оба считались креативщиками, но в первую голову рассматривался уровень возможных продаж.

Чаще всего коллеги сходились на том, что «недостаточно», «не особо» или «нисколько», тогда вариант откладывался и больше они к нему не возвращались.

Но иногда, примерно раз или два в неделю, ответ мог быть другой:

— Пожалуй, тысяч десять, а то и побольше, если таланты не подкачают.

Если актерский и съемочный состав проникался задачей, а сценарий был подан как надо или его можно было довести до ума за счет умелой компоновки и монтажа, то в таких случаях Макс приобретал права.

Работа по большей части длилась до середины дня, оставляя массу времени для походов по пляжам, джакузи и прочим прелестям южной Калифорнии, которых Макс отнюдь не чурался. Стоит ли удивляться, что настал тот день, когда он повстречал-таки объект своей страсти. Недели слагались в месяцы, а он с нежным пылом все добивался расположения своей избранницы, пока та наконец не согласилась выйти за него замуж. И жизнь Макса, как он себе и представлял, расцвела пышным цветом.

Он был эффективен и успешен. Ему начала уделять внимание пресса. О Максе появилась статья в «Сан-Диего трибюн», а «Сан-Диего мэгэзин» напечатала его фото на целый разворот.

«Блистательный молодой продюсер покоряет наш город», — возвещал заголовок. Вообще Сан-Диего считался ничем не примечательной фермерской провинцией с военной базой, куда уж там до великого северного соседа в образе Голливуда, а потому город из кожи вон лез, чтобы хоть как-то выделиться. Дескать, знай наших!

Но за свою нежданную славу Максу пришлось заплатить. Прошло немного времени, и внимание, которое ему оказывалось, стало мозолить глаза старшим по званию.

«СРМ» имел несколько филиалов, с главой одного из которых, Биллом Бэтли, у Макса порой пересекались сферы интересов. Как-то раз он неосмотрительно переманил к себе одного из главных его специалистов для создания фильма об ОПЕК и нефтяном кризисе, и Бэтли не на шутку обозлился.

К тому же этот тип еще и метил на место главного управляющего, когда старик Бор, отец Питера, уйдет на пенсию. А тут этот зарвавшийся выскочка Макс, который только и знает, что купается в лучах славы и чуть ли не пьет на брудершафт со стариком председателем, как за глаза звали Бора-старшего.

Однажды в прессе вышла статья, где Максу по ошибке приписывались заслуги по созданию самого «урожайного» фильма «СРМ» — «Свобода выбора», фактическим автором которого был прославленный экономист Милтон Фридмэн. Репортер, очевидно, хотел подольститься к Максу, но не понимал, что фильм появился исключительно благодаря личной дружбе старика Бора с доктором Фридмэном.

Бэтли тут же ухватился за возможность насолить и выслал эту статью председателю наряду еще с четырьмя-пятью заметками про Макса и простой припиской: «Вам будет интересно».

Макса уволили. Уильям Бор заставил своего сына Питера позвонить ему и конфиденциально передать: «Прежде мы упекли бы тебя в тюрягу. Но время сейчас цивилизованное. Можно лишь сорвать с тебя погоны. Зарплату до конца года мы тебе сохраним, но чтоб в офисе к концу дня духу твоего не было».

Макс был в шоке.

Он не сделал ничего дурного, за полтора года работы на фирму из-под него вышло больше тридцати фильмов. Коллеги по цеху советовали за неправомерное увольнение подать на «СРМ» в суд, но Макс был просто не тот человек.

Так уж странно совпало, что ровно за день до увольнения еще и расторгла помолвку невеста, так что Макс оказался поражен на всех фронтах. Он действительно так был этим разбит, особенно уходом невесты, что даже не принял близко к сердцу факт потери работы.

Когда на следующий день Макс все же над этим задумался, то решил, что не желает больше работать ни на кого, даже с таким полюбовным отношением, какое было к нему до поры в «СРМ».

Ему хотелось жить по-своему.

Теперь в некотором смысле он опять был волен устраивать житье на свое усмотрение.

Накоплений у Макса не было, так что начинать приходилось опять с низкого старта.