Уильям Глэдстоун - Двенадцать

Сравнительно молодым, в тридцать пять лет, он уже был проректором Делийского университета. Б. Н., как и пятеро его братьев, очень уважал этого человека и неукоснительно прислушивался к советам в вопросах карьеры, политики или финансов. Это был первый за долгое время человек, с которым Макс со вкусом порассуждал о тонкостях Спинозы, своего любимого Уайтхеда и прочих авторитетов, изучать которых ему упорно не давали в университете.

Он рассказал дяде Гупте и об интервью, данном накануне «Индостан таймс», крупнейшей в Индии англоязычной газете.

К разговору он не готовился, однако менеджер отеля прознал о кинопроекте, счел это достойным внимания событием и кликнул репортера. Макс пытался объяснить, что в этом деле он вовсе не главный, но менеджер и слышать не хотел.

— Какой вы, право, непроницательный, — выговаривал он Максу. — По вашей ауре видно, что вы руководите всей этой затеей. Без вас бы этому фильму и не состояться. Нет, вы выслушайте! — несмотря на протесты, упорствовал он. — Мне доводится общаться с самыми влиятельными людьми на свете. Так вот смею вас заверить, что вы — человек поистине особый. Я по вашей ауре могу определить, что вас нисколько не гнетет карма, а в мир вы явились с тем, чтобы во имя всех живущих осуществить некое предназначение.

Гупту рассказ позабавил, местами он даже смеялся, но следующие его слова Макса откровенно огорошили.

— Не знаю, зачем ему понадобилось тебе все это высказывать, — сказал он. — Но, по сути, тот человек прав. Я тоже способен читать твою ауру и могу сказать: у тебя действительно от рождения нет кармы и человек ты судьбоносный. Однако забываться не стоит. Даже будучи свободным от кармы, ты отвечаешь за свои действия, находясь в этом мире, так что какой-то кармический узор ты за свои годы уже соткал. Я не считаю себя специалистом в таких вопросах и толковать их не берусь. Моя жизнь и без того вполне насыщена и увлекательна. Да и тебе не стоит вдаваться во все это философствование. Занимайся своей работой, и жизнь у тебя будет долгой и плодотворной.

Макс от этих слов настолько расположился к Гупте, что поделился с ним тем своим ощущением, которое испытал при встрече с Марией. В продолжение разговора о природе пространства и времени он пробовал соотнести их рассуждения с тем, что тогда пережил.

— Существует ли по-прежнему тот момент, который я испытал? И правда ли, что нам с Марией суждено пройти наш жизненный срок рука об руку? Если на то пошло, разделяем ли мы фактически этот срок сейчас, когда я тут с вами разговариваю?

— Отвечу коротко: да, — произнес Гупта. — Такие моменты и вправду существуют вне времени. Но если ты в данный момент не с ней и обстоятельства не позволяют тебе быть с ней в будущем, то не стоит себя изводить. Возможно, данное ощущение было своего рода déjà vu того, что когда-то уже проступило. Это не указание на твою будущность, и за ним не нужно намеренно гнаться.

Такая практичность в подходе слегка ошеломляла, но мудрость этого человека настолько впечатлила Макса, что он захотел удостовериться в том, как Гупта относится к другим якобы мистическим совпадениям.

А может, рискнуть и выложить на суд мудреца то свое предсмертное ощущение с откровением насчет двенадцати имен? Вместо этого Макс поинтересовался, как его собеседник относится к тому, что в США все большую популярность набирают всякие там йоги, медитации и гуру.

— Истинный йог способен путешествовать где угодно во Вселенной, — сообщил Гупта. — Я сам знаком с такими удивительными людьми. Однако способности свои они не афишируют и не пытаются на этом наживаться как на фокусах.

В устах столь здравомыслящего ученого мужа, скептически воспринимающего все, от чего попахивает шарлатанством, подобное звучало малость диковато.

— Вы имеете в виду, что истинный йог может странствовать в своей внутренней вселенной, у себя в уме? — уточнил он.

— Нет, — поправил его Гупта. — Он способен совершать это в самом что ни на есть физическом смысле.

В эту минуту к ним подошел Б. Н.

— Поезда уже не ходят, — указал он на циферблат часов. — Так что обратно тебе придется ехать на автобусе. На станцию надо выходить сию же минуту, иначе опоздаешь на последний рейс, — предупредил он. — У ворот уже ждет рикша.

Макс засобирался.

— На съемках, надеюсь, свидимся, — протягивая визитку, сказал Б. Н. — Да и вообще предлагаю поддерживать связь.

Вскоре Макс оказался в автобусе, идущем в Старый Дели. Публика здесь была, честно признаться, не столь деликатная, что на поезде, и даже несколько зловещая. А уж на выходе из автобуса и подавно: карманники, обычное ворье, хулиганье, шлюхи, нищие, больные и бездомные — в основном именно такой контингент.