Уильям Глэдстоун - Двенадцать

Он рассказал Максу, как в годы учебы в Оксфорде сокурсники нередко над ним подсмеивались за то, что он упорно твердил: летательные аппараты впервые были созданы не в американском Китти Хоук, а в Индии. В тех музейных текстах, по его словам, были и чертежи. Однако на то, чтобы тексты предстали перед посторонними глазами, необходимо вначале получить разрешение от хранителя материалов пятнадцатого века. Если тот не будет против, то директор сделает исключение и разрешит съемки фильма.

Макс разволновался. Цель ощутимо близка! Однако ему приходилось делать поправку на цейтнот. Письмо с разрешением необходимо предоставить завтра и никак не позднее.

Вызванный хранитель был представлен гостю как Б. Н.

Этот до поры поседевший человек лет тридцати говорил очень тихо и обращения был самого тонкого. Он учился в Бостонском университете, особый упор делая на математику и антропологию. Но страсть к археологии в конце концов все же возобладала.

По совпадению, он обучался у профессоров, которые преподавали и в Йельском университете. Получается, с Максом они проходили считай что одну и ту же школу жизни. Это их обоих тут же сблизило.

Для посещения музей был уже закрыт, и Б. Н. мог без спешки, обстоятельно ознакомить гостя с залом, где экспонировались материалы пятнадцатого века. Манускрипт оказался во вполне сносном состоянии, и перед Максом предстали свитки с чертежами древних летательных аппаратов.

Б. Н. заверил Макса, что разрешение на съемки директор даст. Завтра, мол, можно будет его забрать. Затем он пригласил гостя к себе домой на ужин.

— Думаю, моя семья будет рада знакомству с тобой, — тепло сказал он. — Но нам надо поторапливаться на поезд.

Впечатление было такое, будто на вокзал съехался весь город. Сноровисто лавируя в толпе, Б. Н. вышел к нужному поезду и протиснулся в полукупе с восемью забронированными местами. Там уже устроились шестеро браминов, которых Б. Н. поприветствовал как старых знакомых по бессчетному числу совместных поездок.

Менее удачливые пассажиры сидели на полу в проходах. Были и такие, кто разместился на крышах вагонов, цепляясь за все подряд при судорожных толчках и кренах на ходу состава, что происходило часто и регулярно.

Макс и Б. Н. сошли минут через сорок в небольшом городке, улочки которого отродясь не знавали мостовой. Всюду сновала ребятня. Дети катались на великах, играли. Все они дружно озирались на светлокожего незнакомца. Кое-кто даже пытался потереть ему руку. Может, сверху она присыпана чем-то белым, а внизу нормальная, как у всех, смуглая кожа?

Б. Н. то и дело перекидывался с ребятней шутками.

— Мы с тобой отъехали от Нью-Дели всего на двадцать миль, — пояснил он Максу. — Но ты первый белый, которого они видят. Ребята думают, что таким бледным быть просто нельзя. Ты прикидываешься или болен. Школы здесь на примитивном уровне. Кроме нашей семьи и еще кое-кого из брахманов, дети и взрослые живут здесь крайне изолированно, об остальном мире почти ничего не знают. А уж об Америке они и слыхом не слыхивали.

Минут через пятнадцать, пройдя обсаженным пыльной сиренью проулком, они вышли к воротам широко раскинувшегося одноэтажного строения с большой верандой и просторным внутренним двором. Веранда обступала дом с трех сторон. Здесь в беспорядке стояли стулья и столы, висели гамаки. В настоящее время родовое гнездо населяло где-то два десятка человек, не считая примерно такого же количества женщин, которые в данный момент занимались готовкой на кухне или отдыхали в просторных гостиных внутри жилища.

Б. Н. представил своего гостя семье — жене, дочурке, отцу и сонму прочих родственников. Все были одеты примерно одинаково, в традиционно белые индийские наряды, и улыбались с таким же одинаковым умиротворением. На Макса посыпались вопросы на вполне уверенном английском. Несмотря на неброский образ жизни, эти доброжелательные люди были далеко не простаки. Все они владели вполне достойными профессиями, от архитекторов до преподавателей и инженеров с высшим образованием, многие обучались или работали за рубежом.

Конец вечера застал Макса на веранде за чаем, который подавали женщины, и за разговором с дядей Б. Н. Его звали Гупта. Этот сухощавый, подвижный человек лет пятидесяти долгое время жил в Англии и изучал философию в Оксфорде. Истинный интеллектуал, он закончил еще и архитектурное отделение в Кембридже, а также курс экономики в лондонской бизнес-школе.