Мариана Фриджени - Лудовико по прозванию Мавр

В большой тревоге Мавр писал письма своим послам в Неаполь — Пьетро да Калларате и Анджело Таленги. Он потребовал, чтобы послы настаивали на соблюдении интересов романьольских синьоров, препятствовали вступлению Генуи в новую лигу. Кроме того, Лудовико был вынужден также считаться с пожеланием папы. Сикст IV понимал, что Лоренцо еще слишком силен в своих пределах. Весьма неохотно он снял свое требование об удалении Великолепного из Флоренции. Однако в одном пункте папа проявил неуступчивость. Если Медичи желает мира, то пусть совершит покаяние. Он должен понести наказание за свое высокомерие. Пусть придет в Рим пешком!

Сложное переплетение итальянских интересов побуждало всех, за исключением Мавра, искать мира. Даже воинственный король Неаполя осознал, что ситуация сложилась взрывоопасная. Он хотел бы избежать обострения. Мир был необходим как воздух!

— По всему видно, — утверждал он, — что мы скользим по наклонной плоскости к войне.

Действительно, Лудовико 25 января 1480 года приказал своим послам в Неаполе выждать еще дней десять, а затем оставить город: пусть переговорщики обсуждают свои проблемы без него. Фердинанд имел немало причин к беспокойству. 17 февраля стало известно, что герцог Луары, претендент анжуйской династии на неаполитанский трон, уже на пути в Венецию.

— Даю еще восемь дней послам до окончательного отъезда из Неаполя, — распорядился Лудовико, — затем я буду вынужден согласиться с теми предложениями, которые выдвигает Флоренция. Мы возобновим наш с ней союз и направим войска в Тоскану.

Все понимали, что продолжение войны невозможно, и предпочли подписать соглашение. Тот же Сикст IV отказался от своей жесткой и непреклонной линии. Он уже не требовал сатисфакции от Медичи. Достаточно, чтобы на совещании итальянских послов, призванных подписать договор о мире, его представитель дал развернутое объяснение причин, которые вынудили римского первосвященника бросить перчатку. Лоренцо выехал из Неаполя 27 февраля, пробыв там почти три месяца. Соглашение было подписано. Послы Лудовико сделали все возможное, чтобы возобладала точка зрения их синьора. И отчасти им это удалось. Генуя не была допущена в новую лигу, а это означало, что она по-прежнему в сфере влияния миланского дома. Неаполитанцы тоже не остались внакладе. Они не должны были возвращать оккупированные тосканские территории и сохранили свое влияние в Романье. Договор был подписан 13 марта 1480 года. Мир был «опубликован» 25 марта при великом ликовании народов.

Леонардо Ботта, посол Милана в Венеции, взволнован и расстроен. Лицо его приобрело какой-то землистый оттенок. Казалось, этот опытнейший дипломат испытывает приступ лихорадки. Дрожащей рукой взялся он за перо, чтобы написать свой отчет, который самый быстрый курьер должен доставить в замок Сфорца. Волнение представителя миланского герцога в Венеции вполне обоснованно. Произошло событие весьма неприятное: 26 апреля 1480 года — но послу об этом стало известно только сегодня, десять дней спустя, — был заключен союз между римским первосвященником и Венецианской республикой.

С невероятным трудом Ботте удалось восстановить ход событий. Сикст IV с большой неохотой был вынужден согласиться на мартовский мир, да и то только потому, что не желал выслушивать обвинения в недостаточном миролюбии. Папа был крайне раздражен новым политическим укладом, возникавшим на полуострове.

Более всего раздосадовало его то, что он, папа, вынужден оставить безнаказанным наглеца Медичи, спустить Великолепному его спесь. Папа полагал, что новый «универсальный союз» вреден сам по себе, так как в нем участвуют и Милан, и Флоренция, и Неаполь. В результате ловкого маневра папа решил переориентироваться на венецианцев, которые были исключены из лиги. Переговоры о союзе с венецианцами велись в обстановке строгой секретности. Даже внимательный Ботта ни о чум не догадался. И сын короля Неаполя, Альфонсо Арагонский, на которого Лудовико несколько дней спустя обрушил град вопросов, тоже, как это ни странно, ничего не знал. Лудовико Мавр был взбешен из-за столь неожиданного развития ситуации.

Джульяно делла Ровере, родственник папы, был политиком, обладавшим колоссальной энергией. Пламенный взор, прямая нервная поступь — все источало силу и уверенность. Будущий папа Юлиан II был направлен Сикстом IV с «информационной миссией» — объяснить дипломатическую ситуацию королю Франции Людовику XI. Король выслушал папского легата с известной долей скептицизма, сдобренного изрядной долей иронии: французский король давно, правда отстраненно, следил за развитием положения на Апеннинах. Король вел себя как осторожный хищник в засаде, зная, что в любой момент он должен успеть броситься на жертву. В Италии давно пора навести порядок. Но в данный момент король заинтересован только в одном: никто из соперничающих итальянских государей не должен обладать властью в таком объеме, чтобы попытаться подчинить себе других. Вот почему авансы неаполитанцев встревожили его, а эта новая выходка папы, желавшего поставить неаполитанцев на место, вполне пришлась ему по вкусу.