Николай Асанов - Радиус взрыва неизвестен

— Простите, товарищ Муромцев, — сконфуженно сказал Федор, — мы ведь не успели с вами познакомиться тогда…

— Зато Трофим Семенович познакомился, — язвительно подчеркнул Павел Сергеевич. — И со мной, и с Непейводой, и с Ермоленко… Не по служебному, понятно, а по-своему. Меня уволили, Непейводу перевели в район, а Ермоленко послали на полугодовую инвентаризацию. Он теперь разве к Новому году вернется.

— Что же вы здесь делаете? — осведомился Чащин.

— Ищу редактора газеты. Хочу на вас пожаловаться! — серьезно, даже слишком серьезно, как показалось Чащину, сказал Муромцев.

— За что же? — сбитый с толку, смятенно спросил он.

— За то, что дело до конца не довели, — сухо ответил старик.

— А я по этому делу сюда и приехал! — с обидой сказал Чащин.

— Да ну? — с живым участием воскликнул старик и, сам испугавшись своего голоса, выглянул из-за куста. — А мне сказали, что вы к рыбакам поехали, ушицу кушать…

— Был и у рыбаков, — неохотно ответил Федор, — но об этом после. Скажите лучше, где тут корпус «А»? Время позднее, вот-вот нас обнаружат, надо разыскать редактора.

— Э, я второй день тут дежурю, а попасть к нему не могу, — печально заметил старик. — Трофим Семенович так дело поставил, что к товарищу Голубцову никого не допускают. Вон его домик, видите?

Чащин увидел небольшой домик в зелени, возле которого прогуливался еще один сторож.

На территории дома отдыха начиналось движение: шли повара, бежали судомойки, ранние пташки из отдыхающих торопились к морю, набросив полотенца на плечи.

— Ну, если в дверь нельзя, надо лезть в окно! — сердито сказал Чащин. — Подождите меня здесь.

Муромцев не успел остановить молодого энтузиаста. Чащин нырнул в кусты и исчез.

Старик расположился поуютнее и приготовился ждать. Он предался фантастическим мечтаниям.

Вот он присутствует при изгнании Трофима Семеновича из Мельтреста и снова садится на свое место третьего помощника четвертого счетовода, вот он создает проект по сокращению отчетности, и бумажек становится все меньше и меньше, вот он добирается и до этого дома отдыха и передает его министерству здравоохранения. В мечтах своих он успел создать уже два-три десятка таких решительных проектов, как вдруг двери домика, который он стерег, широко распахнулись, и в них показался Чащин…

Провожали его без почета. Санитарка хлопнула дверью, сторож бросился к неожиданному гостю, и Чашин снова отступил.

Муромцева он обнаружил уже за стеной крепости. Старик сидел на камне у белой пыльной дороги и с тревогой смотрел на ворота. Увидев Чащина, провожаемого привратником, Муромцев обрадовался и засеменил навстречу.

— Я уж думал, что они вас в милицию направят! Легко ли сказать, залез через окно!

— Зато я нашел Голубцова. Вон он… — и Чащин показал рукой на голубое море, где одинокой точкой чернела далекая лодка.

— Что же он там делает? — изумился Муромцев.

— Ловит ставриду на самодур.

— Та-ак… — протянул Муромцев. — Ну что ж, будем ждать.

— Вот уж нет! Мы сейчас же должны добраться до него. А то помощники Трофима Семеновича доберутся первыми и снова его спрячут. Вот сейчас подойдет мой товарищ, и мы направимся. — И он, привстав с камня, крикнул в рощицу: — Гущи-ин!..

— Да как же мы доберемся? — с сомнением спросил Муромцев.

— Посмотрим! — невозмутимо ответил Чащин.

Из рощи, опасливо глядя под ноги, ковылял Гущин. Чащин разулся и сидел теперь босой, явно наслаждаясь. Гущин, знакомясь с Муромцевым, смотрел — и довольно жалостливо — на свои туфли: они были ободраны так, словно побывали на ногах у лесоруба.

— Не вздыхай, — возмутился Чащин. — Поиски справедливости всегда требуют жертв. Собирайся, сейчас поедем к Голубцову.

— Как, еще ехать! — жалобно воскликнул Гущин. — Ты же знаешь, меня укачивает!

— Не беспокойся, это недалеко! — утешил его Чащин и пошел к морю.

Гущин и Муромцев молча пошли за ним.

Как и следовало ожидать, ни одной лодки на берегу не было. Черная точка отодвинулась к горизонту, как только наши путешественники спустились к морю. Гущин, поняв, чего ждут от него, сел на песок и отчаянно замотал головой:

— Нет, нет, нет!

— Ну и оставайся! — решительно сказал Чащин и принялся раздеваться.

Муромцев опасливо спросил:

— А мне тоже надо плыть?

— Если я утону… — мрачно сказал Чащин.

— Ну тебя к черту! — сердито сказал Гущин и принялся снимать костюм. — Давай твою рукопись, я лучше плаваю.

— Но объясняешься хуже! — возразил Чащин. Он уложил рукопись в рубашку, повязал ею голову и шагнул в воду.