Орхан Кемаль - Мстительная волшебница

— Брось, — остановил Мемеда Гаффар, — скажи лучше, сокращают они рабочий день или нет?

— Как же, сократят! Рабочих рук хоть отбавляй… И нас еще обзывает невеждами, хамами. Ох, чтобы тебе и тому, кто тебя создал…

— Кто обзывает? Толстопузый?

— Ну да.

— Сам он хам, и родители его хамы, и все его отродье хамы.

— Вах, вах, сюда идет! — воскликнул Гаффар, заметив направившегося к ним младшего хозяина, — брюхо-то, брюхо…

— Как на девятом месяце!

— А что он из себя представлял бы, кабы не брюхо?

— Брюхо одно и есть, — засмеялся курд Ресул.

— Приступайте к работе! — рявкнул на них подошедший хозяин.

Воцарилась тишина, рабочие переглянулись. Первым заговорил Рыжий Мемед:

— Уже пять лет как кончилась война. Мы требуем, чтобы вы соблюдали закон о труде…

— Не вашего ума дело, — прервал его ага-младший, — может быть, интересы фабрики этого требуют!..

— Мы заботимся о своих интересах, а интересы фабрики к нам не относятся.

— Может, и вы к фабрике не относитесь?

— Слышите, товарищи! Оказывается, мы не имеем отношения к фабрике! В таком случае поищи других рабочих!

Ага-младший, мастер цеха, его помощники, главный механик и два секретаря фабрики собрались в кружок, зашептались… Минута — и оба секретаря опрометью бросаются к телефонам.

— Бастуете?! — вдруг закричал испуганный и бледный ага-младший. — Опомнитесь, забастовки запрещены законом. Потом поздно будет!

— Товарищи, по местам! — закричал Рыжий Мемед. — Мы начинаем работать…

Рабочие направились к станкам.

— Смотри, ага… машины-то работают в холостую, — говорит мастер цеха.

— Выметайтесь вон с моей фабрики!! — захлебывается гневом хозяин. Яростно сплюнув, он кидается к мраморной доске, которая висит у дверей цеха, рвет на себя рубильник, и шум моторов мгновенно стихает.

— Ты что же закон нарушаешь! — слышится голос Рыжего Мемеда. — Будьте свидетелями, товарищи, хозяин бастует, он объявляет локаут!

— Да, объявляю локаут… Отныне не то что хлеба, гроша ломаного от меня не получите! Убирайтесь к черту!

Рыжий Мемед, зная, что полицейских уже вызвали, что вот-вот они явятся, что мешкать нельзя, быстро советуется с товарищами и объявляет:

— Никто не должен покидать рабочее место! Полицейские должны застать нас у станков… Согласны?

— Согласны!..

— Начинайте работать, товарищи, и пусть попробуют выгнать нас отсюда!

— Не забудь про зимнюю махинацию с налогами! — крикнул Гаффар хозяйскому сынку. — Дошло?

— Дойдет, он парень догадливый!

Но не все рабочие остались у станков, некоторые, напуганные хозяйским окриком, тяжело ступая, двинулись через фабричный двор к воротам.

Вскоре на фабрику прибыли полицейские во главе с комиссаром. Лица угрюмые. Дубинки наготове. Оцепили цех.

Рыжий Мемед с несколькими товарищами вышел вперед:

— Комиссар-бей, хозяин объявил локаут. Снимите показания.

— Что такое локаут? — растерянно спросил комиссар.

— Забастовка хозяина, устранение хозяином рабочих от работы.

— Ложь, — закричал ага-младший, — врут бессовестные…

— Сам ты бессовестный и предки твои бессовестные…

— Бессовестный, бессовестный!! — кричали отовсюду.

Все смешалось. Те, кто был во дворе, пытались проникнуть в цех. Полицейские в растерянности топтались на месте.

Прибежал посыльный хозяина фабрики; задыхаясь, он доложил, что прибыл помощник губернатора и требует господина комиссара. Комиссар, придерживая кобуру, стремглав кинулся к кабинету хозяина фабрики.

Заместитель губернатора, белокурый с черноватыми усиками человек, любитель классической поэзии, поклонник Недима [8] Недим — известный турецкий поэт-лирик XVII века. , восседал за столом хозяина и легонько постукивал карандашом по стеклу.

Старший ага ворчал:

— И кто только выдумал эту демократию? Связала нас судьба со всякой швалью… Собственные деньги им плати да еще и терпи от них.

Помощник губернатора улыбнулся:

— Да, бывает, эфендим, но это все чепуха. Вот если б, не дай бог, как в Европе!

— Как в Европе не выйдет. Здесь Турция, эфендим! В ваших руках и полицейские, и солдаты. Чего вы боитесь? Эх, меня бы на ваше место…

— И что бы вы сделали?

— Повесил бы парочку…

— О-о-о!.. Наше правительство призвано регулировать отношения между хозяевами и рабочими, то есть я хочу сказать…

Эти рассуждения пришлись не по нутру хозяину. Он всегда недолюбливал помощника губернатора, считал его самым мягкотелым из всех знакомых ему правительственных чинов. И очень уж раздражали его эти непонятные фразы: «государство единого права», «посредничество между рабочими и работодателями».