Юдора Уэлти - Юдора Уэлти - Рассказы

Ему хотелось вскочить, сказать ей: «Я был болен и понял тогда — только тогда, — как я одинок! Неужели поздно? Мое сердце бунтует внутри меня, и, может быть, вы слышали его, слышали, как оно борется с пустотой… Если бы оно наполнилось до краев! — поспешил бы он добавить, потому что его сердце виделось ему сейчас глубоким озером. — Если бы оно наполнилось любовью, подобно другим сердцам! Если бы его затопила любовь! Был бы теплый весенний день… Приди в мое сердце, кто бы ты ни была, и река хлынет к твоим ногам, и поднимется выше, и закрутит водовороты у твоих колен, и втянет тебя в себя — все твое тело и твое сердце».

Но он только провел дрожащей рукой по глазам и посмотрел на мирно сидящую напротив женщину. Она была недвижима, как статуя. Он бессильно, со стыдом думал, что еще миг — и он попытался бы самыми простыми словами и поцелуями выразить то странное и неведомое, что было совсем рядом, но вновь и вновь ускользало от него…

Солнечный луч коснулся самого дальнего из чугунков на очаге. День начинал клониться к вечеру. Завтра в этот час он будет ехать по отличному грейдеру, проносясь мимо всего, что происходит с людьми, успевая промелькнуть прежде, чем это произойдет. И, заглянув в завтрашний день, он обрадовался и понял, что обнимать старуху сейчас совсем не время. В висках у него стучало — это его кровь готовилась к стремительному движению, которое унесет его отсюда.

— Санни-то, верно, уже подцепил вашу машину, — сказала женщина. — Он ее мигом вытащит.

— Вот и славно! — воскликнул он с привычной экспансивностью.

И все-таки ждали они еще долго. Смеркалось. Боумен оцепенело сидел на своем стуле. Когда ждешь, обязательно надо встать и прохаживаться. В таком безмолвии и неподвижности есть какая-то виноватость.

Но он все не вставал и только прислушивался… Затаив дыхание, уже ничего не видя в густых сумерках, он с тревогой прислушивался, не раздастся ли предостерегающий звук, но от настороженности он забыл, какой это должен быть звук. Вскоре он услышал что-то — непрерывное, нежное, завораживающее…

— Что это за шум? — прыгнул в темноту его голос. И тотчас им овладел дикий страх: а вдруг это стук его сердца так внятно отдается в безмолвии и она прямо ему об этом скажет?

— Может, вы ручей слышите? — нехотя сказала она.

Ее голос прозвучал ближе. Она стояла у стола. «Почему она не зажжет лампу?» — подумал он. Она стояла в темноте и не зажигала лампы.

Боумен знал, что теперь уже ничего ей не скажет — время для этого прошло. «Ну что ж, будем спать в темноте», — растерянно подумал он, проникаясь жалостью к себе.

Тяжело ступая, она перешла к окну. Смутно белеющая рука поднялась над ее плотным боком и указала во мрак.

— Вон то белое пятно — это Санни. — Она говорила сама с собой.

Он против воли повернулся и поглядел через ее плечо — подняться и встать с ней рядом он не решался. Его глаза шарили в серой мгле. Белое пятнышко подплывало к ее протянутому пальцу, точно лист в речке, и становилось все белее. Она словно открывала ему какую-то заветную тайну, делилась с ним своей жизнью, но ничего не объясняла. Боумен отвел глаза. Он был тронут до слез: почему-то ему казалось, что это была безмолвная исповедь, равная его собственной. Его ладонь ждала у него на груди.

Затем дом сотрясли шаги, и в комнату вошел Санни. Боумен почувствовал, что женщина оставила его и пошла навстречу другому.

— Вытащил я вашу машину, мистер, — произнес во тьме голос Санни. — Стоит на дороге. Готова ехать откуда приехала.

— Вот и славно! — сказал Боумен, ставя свой голос на полную громкость. — Очень вам обязан. Сам бы я не справился… Ведь я болел…

— Я ж ее запросто, — сказал Санни.

Боумен чувствовал, что они ждут в темноте, и слушал, как тяжело дышат собаки во дворе, готовясь залаять ему вслед. Его томила досада и ощущение непонятной беспомощности. Теперь, когда он мог уехать, ему больше всего на свете хотелось остаться. Что у него отнимают? Буйствующее сердце сотрясало его грудь. Эти люди лелеяли тут что-то, чего он не мог увидеть, они не допускали его к издревле обещанной пище, теплу и свету. Между ними был тайный сговор. Он вспомнил, как она пошла от него навстречу Санни, устремляясь к нему всем своим существом. Он дрожал от холода, изнемогал от усталости, это было нечестно. Смиренно и тем не менее злобно он сунул руку в карман.

— Ну конечно, я вам за все заплачу…

— Мы тут за помощь денег не берем, — резко объявил голос Санни.