Ольга Шумяцкая - ...И другие глупости

— Что же ты к Коляну жить не пошел? — ехидно спрашиваю я. — К закадычному дружку?

Интеллектуал мучительно краснеет. Что ж, мне объяснять не надо. И так ясно. За то время, что Интеллектуал кручинился, Колян выжал из его хилого тельца все жизненные соки, а освободившееся место занял крепкими спиртными напитками.

— А Тяпу чего в кино приволок? Поразвлечься решил?

— С Тяпой я советовался, — бормочет Интеллектуал.

— О чем?

— Ну, как с тобой быть.

— Так это он тебе посоветовал подбрасывать дурацкие записки?

— Я сначала ему позвонил, а он говорит — надо ее напугать. А потом говорит — пусть за тобой по всей Москве побегает. Женщин, говорит, надо держать в напряжении. Он же специалист, ты знаешь.

— Знаем мы таких специалистов! Так ты знал, что мы за тобой следим?

Интеллектуал кивает.

— Прости меня. Я больше так не буду. Я так… изголодался… — шепчет он и быстро добавляет: — По ласке, по ласке! — И по щеке его катится слеза.

— Дурень ты, дурень! — говорю я, прижимаю к груди бедную его головушку и целую в макушку.

Мы сидим в кафе на Тверской, глазеем в окно, пьем чай и жуем яблочный пирог. Мы — это Мурка, Мышка и я, Мопси. Настоящий Джигит лежит на кровати в папахе. Лесной Брат продирается сквозь густой валежник. Большой Интеллектуал засел дома в обнимку с холодильником. Что делают Северный Олень и Ковбой Мальборо, мы не знаем. Неизвестность томит нас. Вчера, после того как Интеллектуал столь недвусмысленным образом выгнал моих девиц из дома, они поехали к Мышке и полночи обсуждали мою личную жизнь и хамское поведение Интеллектуала. Я же отводила душу в его объятиях и даже слегка укусила в нос, чтобы знал. Сегодня Мурка уезжает в Питер. Мы провожаем ее на дневной поезд. Она заявила, что еще один перегон в шестьсот километров по дорогам родины не осилит, и оставила джип у Мышкиного подъезда. В выходные за ним приедет Лесной Брат.

— Ну, девушки, пора подвести итоги минувшего года! — бодро говорит Мурка. — По-моему, он удался.

— Ах, — отвечает Мышка и закатывает глазки. — Я еле его пережила! — Она тяжело вздыхает и задумывается. — А может быть, еще не пережила. — Она прислушивается к себе, ковыряет пирог и добавляет: — Да, точно, не пережила и вряд ли переживу.

— Это угроза? — спрашиваю я.

— Это предупреждение. Вы можете меня недосчитаться, — недовольно отвечает Мышка. Она не любит, когда ей мешают страдать.

— Брось! — говорит Мурка. — Да ты должна судьбу благодарить за то, что у тебя случился такой облом с Оленем. Узнала хотя бы, что такое приличная женская судьба. Нельзя же всю жизнь жить с одним мужем, как… как старая дева!

— Мур, а мне в чем повезло? — спрашиваю я.

— В том, что твой Интеллектуал так тебя любит, что готов даже бросить ради своей большой любви.

— А тебе?

— Мне… — Мурка на секунду замолкает. — Мне, девочки, повезло больше всех. Я, девочки, избежала страшной участи русского эмигранта в Америке.

— А ты что, собиралась уезжать? Мы как-то не в курсе.

— Ну, не то чтобы собиралась… Но если бы Ковбой предложил…

— А он что, планировал делать тебе предложение руки и сердца?

— Он не успел, — говорит Мурка с великолепным апломбом. — Но сделал бы обязательно, если бы не вы. Приехали под ногами путаться, вспугнули наше счастье.

Мы смотрим на Мурку. Мурка смотрит на нас. Видно, есть что-то в наших лицах такое, что Мурку сильно пугает. Она понимает, что переборщила и резко меняет тему.

— Официант! — орет она. — Еще три чая и три пирога!

И тут… Тут открывается дверь, и на пороге появляется прекрасный красавец. Прекрасный красавец приближается к нашему столику, и мы с Мышкой цепенеем. Плечи. Метра полтора в размахе. Рост. Метра два над уровнем пола. Пальто. Английский кашемир в пол. Голова. Немножко, правда, крашеная, но это ничего, это можно смыть в кухне под краном. Мы с Мышкой хватаемся за руки и стонем.

— Белокурый Ангел! — шепчем мы.

Мурка вскакивает и стремглав выбегает из кафе. Мы бежим за ней. Нам пора на вокзал.

Вечером я сниму трубку и наберу одиннадцать цифр.

— Мурылья, — скажу я несчастным голосом. — Я соскучилась!

— Никакая я не Мурылья! — злобно проорет Машка Муркиным голосом. — Мама! Иди! ОНА!

ОНА — это я. Так меня Машка зовет. Про Мышку она говорит ЭТА. Мы поговорим с Муркой совсем чуть-чуть, около часика, а потом она снова снимет трубку.

— Мышильда! — скажет она. — Признавайся, опять рыдаешь в ванной?

— Ни в какой не ванной! — пробурчит Мышка. — А совсем даже в кухне.